Кирсти Эконен - Творец, субъект, женщина: Стратегии женского письма в русском символизме

Повествовательные стратегии — двойная позиция и фокализация — способствуют появлению двух взглядов на модернистскую женщину. В переживании мужского рассказчика она является некой femme fatale модернистского (бодлеровского) дискурса или мистическим женским образом, подобно «Незнакомке» Блока. Вместе с тем повествовательная стратегия рассказов позволяет увидеть героиню Петровской также как «новую женщину», волевую, открыто эротическую, бунтующую и аморальную.

В повествовании можно различить два типа передачи информации о женском персонаже. Рассказчик либо характеризует ее собственными словами, либо передает ее реплики по памяти. В тех случаях, когда героиня описывается и фокализируется рассказчиком, она оказывается менее демоничной, более кроткой и приближается к идеальному типу соловьевского образа Вечной Женственности. Она кажется рассказчику спасительницей, единственной возможностью счастья в жизни. Не только женщина, но и страдание, и жертвенность идеализируются в повествовании рассказчика. Когда в тексте появляются ее собственные слова (прямая речь), то чаще всего она повторяет высказывания рассказчика или ее реплики являются очень краткими. В таких случаях героиня, хотя говорит сама, является лишь эхом рассказчика. Однако в некоторых случаях женский персонаж не только говорит, но и выражает свою волю и свои мысли. В этих ситуациях героиня объявляет себя личностью, имеющей собственные цели. В то время как переживания и мысли рассказчика являются ассоциативными и довольно сумбурными, некоторые реплики женских персонажей логично сформулированы и ясно выражены. В таких случаях она оказывается сильной, угрожающей и требовательной. Например, женский персонаж говорит: «…кроме любви есть еще жизнь» или «[д]аже из любви к тебе я не перестану быть собой». Кроме того, в этих случаях посредством прямой речи героиня репрезентируется как более реалистическая, многосторонняя и активная женщина.

Хотя в сознании рассказчика женские персонажи являются своеобразными мистическими femme fatale, они не выполняют функций фемининного: они не служат зеркалом автора или рассказчика, они не имеют других вдохновляющих ролей, они вообще имеют минимальную связь с миром литературы и искусства. То, что женские персонажи являются личностями, явно проявляется в их дифференцировании по рассказам. В этом отношении Петровская радикально отступает от главенствующего типа символистского повествования, в котором женщина, символизирующая сверхреальный или эстетический идеал, является безличной и статичной. В произведениях Петровской рассказчик, описывая и характеризуя поведение и высказывания женского персонажа, напротив, фиксирует развитие и многоликость женских образов.

В изображении якобы неординарной и декадентской любви Петровской можно обнаружить сходство с произведениями Пшибышевского. Взгляды персонажей «Sanctus amor» во многом напоминают идеи Пшибышевского: например, это одобрение сексуальности, мистическая трактовка страдания и темы смерти. Но с помощью фокализации и двойной позиции произведения Петровской формируют также альтернативный — отрицательный — взгляд на декадентство как на мироощущение, идеологию и образ жизни. В сознании рассказчика происходит конфликт между мистическим взглядом на женщину и натуралистическими чертами описания реальности.

В связи с двойной позицией уместно будет спросить: сочувствует ли автор какой-либо из сторон или же повествование является нейтральным? Как показано выше, любовный сюжет рассказов предлагает возможность рассмотреть отношения двух полов, мужчины и женщины, с двух точек зрения. Этой возможностью воспользовалась Петровская в композиции нарративной структуры рассказов. Фокализация на женском персонаже часто вызывает сочувствие читателя, в чем можно увидеть критику декаданса. Кроме того, натуралистическое описание женщины вызывает ассоциации с персонажами таких авторов, как, например, А. Вербицкая и Е. Нагродская. Такое совпадение, естественно, сближает Петровскую с массовой литературой — не только написанной женщинами, но и проникнутой явным сочувствием авторов к женщинам декадентской среды.

Помимо тематики и нарративной структуры произведений Петровской, ее позиция в эстетическом дискурсе раннего модернизма определяется интертекстуальными связями. Изучение интертекстуальных отношений выявляет особенности творчества Петровской в трактовке категории фемининности, а также категорий «высокой» и «низкой» культуры, о чем речь шла выше. Ниже следует сопоставительный анализ рассказов Петровской со стихотворениями А. Блока.

Один из самых ранних рассказов Петровской «Она» [340] «Она» вместе с рассказом «Осень» — литературный дебют Петровской. Оба рассказа были опубликованы в альманахе «Гриф» (М., 1903). В том же альманахе «Гриф» после рассказа «Она» напечатано стихотворение Брюсова «Agatha». Образ Агаты будет рассмотрен в главе о Зиновьевой-Аннибал. имеет некоторые текстуальные совпадения со стихотворением «Незнакомка» А. Блока. Эти совпадения — в свете того, что выше было сказано о фокализации и о сочувствии повествователя к героине, — отражают, по моему утверждению, основное различие в понимании функций категории фемининного между этими двумя авторами. И тем самым — разницу в позиции того и другого произведения в культуре декаданса.

Совпадения между рассказом «Она» и стихотворением «Незнакомка» встречаются на разных уровнях произведений. Названия обоих текстов содержат отсылки к главной героине, которая остается анонимной представительницей типа декадентской «падшей» женщины. Безымянные персонажи движутся в пространстве, которое в обоих произведениях имеет признаки «упадочности». Местом происшествия является публичное пространство кафе или ресторана на окраине города. В ресторане-кабачке сидят пьяные люди, у которых «глаза горели диким экстазом пьяного вдохновения» и «тусклым огнем сладострастия» (Петровская), или «пьяницы с глазами кроликов» (Блок). Оба автора упоминают душный воздух: у Блока «горячий воздух дик и глух», у Петровской «запах вина и острых духов» [341] В некоторых других рассказах Петровской появляются также «сонные лакеи» и описаны «переулки», что встречается и в «Незнакомке» Блока. . В обоих произведениях упомянуты фонари, хотя у Блока лишь в раннем варианте стихотворения «Как тускло светят фонари» и «Под фонарем сгустились тени» (Блок 1962–1969, т. 2, 759). В целом оба произведения с помощью штампов декадентского словаря создают впечатление убогости и нищеты (то есть декадентства в буквальном смысле слова) того окружения, в котором находятся «она» и «Незнакомка».