Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

К сожалению, уладить дело без созыва Собора оказалось вскоре невозможным, вследствие чрезвычайной агрессивности обеих сторон и тех мер, которые каждая из партий предпринимала для собственной победы. У Хрисафия были свои мотивы: он понимал, что кулуарно св. Флавиана не сместить с кафедры, поэтому для победы своего друга и низвержения врага он жаждал сакры императора о созыве Вселенского Собора. Ситуацию подогревал сам Евтихий, по-прежнему упорный в своём ложном исповедании Богочеловека и рассылавший письмо во все концы света, призывая клир поддержать его, как несправедливо оболганного и анафематствованного; суда над собой он, конечно, не признавал. Более того, он сам решил обвинить архиепископа в нарушении правил судопроизводства в отношении себя, заявив, что протоколы Собора поддельны и содержат тезисы, которые он не произносил.

Надо сказать, что и св. Флавиан в некотором роде потерял контроль над собой — ему, первому архиепископу Востока, казалось невероятным, что его обвинял — и притом ложно — всего лишь архимандрит. Безусловно, канонически он был прав, отлучая Евтихия от церковного общения, но в данном случае это лишь подливало масло в огонь. Кроме того, св. Флавиан направил сирийцам письмо, в котором недвусмысленно намекал на то, что некоторые пассажи Евтихия тесно связаны с учением еретика Аполлинария. Конечно, «восточные» поддержали его и немедленно подписались под актами Константинопольского собора 448 г. Напротив, «крайние» александрийцы, обернувшие отдельные неточные выражения св. Кирилла, к тому же явно вырванные из контекста его посланий, в пользу Евтихия, выказывали ему своё сочувствие и обещали поддержку [701] Тьерри Амадей . Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 234, 235. .

Святой Феодосий Младший, как уже указывалось, сам не питал нежности к патриарху, но первое время остерегался принять просимое решение, видимо, помня, чем обернулся для него Эфесский Собор. Император в очередной раз попытался примирить стороны, но из этого ничего не вышло. Рядом спорили св. Пульхерия и св. Евдокия, причём каждая симпатизировала противоположной стороне и довлела над царём. Поскольку Антиохийская церковь реципировала акты Константинопольского собора, и Западная церковь находила исповедание св. Флавиана православным, а Евтихия — нет, выходило, что спор вышел за пределы одного церковного округа и требует вселенского обсуждения .

Вопрос был решён, и император св. Феодосий Младший указом от 30 марта 449 г. назначил Вселенский Собор на 1 августа того же года в Эфесе; председателем Собора особой грамотой царя был определён Александрийский патриарх Диоскор, племянник св. Кирилла Александрийского [702] «Послание блаженной памяти самодержца Феодосия к почтеннейшему Диоскору, епископу Александрийскому» // ДВС. Т. 2. С. 68; «Послание самодержца к Диоскору Александрийскому» // Там же. С. 73. . Без всякого сомнения, выбор города был подсказан Евтихием и Хрисафием, полагавшими, что здесь, на месте недавней победы александрийцев над Несторием, им так же улыбнётся удача. Что же касается Диоскора, то Хрисафию не составило большого труда провести перед императором аналогию между нынешним архиепископом Александрии и его великим дядей — если св. Кирилл боролся в Эфесе против одной ереси, то пусть племянник покончит с другой! Оставалось непонятным, пожалуй, только одно — что считать ересью.

Едва ли, однако, это было удачное решение царя, нашептанное ему Хрисафием. Дело заключалось в том, что новый архиепископ Египта отличался от св. Кирилла далеко не в лучшую сторону. Вопросы богословия имели для него второстепенное значение, а сам он, если чем и был озадачен, так это восстановлением первенства своей кафедры. Вообще, надо признать, это был политик и администратор, но только не архипастырь. Ввиду слабости государственной власти в Египте император наделил архиерея данного округа широкими публичными полномочиями, и Диоскор, не скрывая, полагал, что является полновластным правителем этих провинций. Когда однажды обиженные граждане пообещали подать на него жалобу императору, он небрежно ответил: «Здесь нет другого императора, кроме меня» [703] Тьерри Амадей. Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 243. . Он безжалостно грабил и свои епархии, всегда находя предлоги присвоить то, что ему нравится.

Современников коробили не только способы Диоскора по управлению епархиями, но и личные качества архиерея. Взойдя на кафедру после смерти дяди, Диоскор совершенно проигнорировал его завещание, попросту ограбив родственников. Те направились в Константинополь за защитой, где их уже ждал подкупленный александрийцем всё тот же Хрисафий, решивший вопрос в его пользу; в результате почти все обвинители погибли или спрятались, чтобы избежать верной казни. Личная жизнь Диоскора внушала не меньшее отвращение, чем публичная деятельность, — ходили упорные и небезосновательные слухи о систематическом посещении продажными женщинами его покоев [704] «Записка Феодора, диакона Александрийского, поданная против Диоскора (папе Льву и Собору Халкидонскому)» // ДВС. Т. 2. С. 254–256; «Записка Афанасия, пресвитера Александрийского, поданная святому Собору против Диоскора» // ДВС. Т. 2. С. 259–261. .

Нет сомнений, что для Диоскора председательство на столь авторитетном церковном собрании было не только весьма лестным, но и давало хорошую возможность окончательно, как полагал Александрийский архиепископ, закрепить главенство своей церкви, как минимум, на Востоке; вообще-то в глубине души Диоскор мечтал о вселенском главенстве своей патриархии.

По согласованию с ним был подготовлен и регламент собрания, который позволял сформировать удобный для Александрийского патриарха кворум. Так, в частности, каждому патриарху разрешалось взять с собой на Собор не более десяти митрополитов своего округа, а им, соответственно, по одну епископу. Как результат, Восток, где было много митрополитов, оказывался уже в неравном положении с Александрийской церковью, в подчинении которой было незначительное число митрополий. Кроме того, епископам, участвовавшим в Константинопольском соборе 448 г., было запрещено подавать свои голоса и даже участвовать в прениях, включая самого Константинопольского архиепископа св. Флавиана и Евсевия Дорилейского. Императора убедили, будто только таким способом можно объективно рассмотреть дело, и он подписал следующее указание: «Судившие ранее богобоязнейшего архимандрита Евтихия пусть присутствуют и хранят молчание, не имея ранга судей, но, ожидая общего решения святейших отцов, так как ныне расследуется произведённый ими суд.» [705] Евагрий Схоластик. Церковная история. Книга 1, глава 10. С. 79. .