Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

В честь Халкидона святой император тут же предоставил городу статус митрополии, сохранив при этом его подчинённость Никомедии, чем вновь вызвал бурные восторги епископов. Наконец, утомившись, Отцы попросили царя дать им отдых. Император согласился, но предупредил, что Собор не будет закрыт, пока не решатся все остальные накопившиеся дела.

На заседаниях 26, 27 и 28 октября решались вопросы административные, канонические, дисциплинарные и личные. Так, 26 октября 451 г. был решён вопрос о границах Антиохийского и Иерусалимского патриархатов. Иерусалимский архипастырь получил три митрополичьих центра — Кесарию, Скифополис и Петра, а к Антиохии отошли нынешние Ливан, Сирия («Две Финикии») и Аравия. После этого Иерусалимский архиерей вошёл в ряд «вселенских» патриархов — Римского, Александрийского и Антиохийского. Безусловно, это была цена за оппортунистическую позицию Ювеналия Иерусалимского, оговоренная с императорами [806] ДВС. Т. 3. С. 71, 72. .

Затем были оправданы Феодорит Киррский и Ива Эдесский, которых обвиняли в несторианстве. Эти обвинения, по сути, имели под собой некоторую основу вследствие не вполне точных и не всегда корректных выражений, присутствовавших в их сочинениях. К сожалению, упоенные победой, Отцы Собора не захотели вникать в богословские тонкости, и потребовали от них формального анафематствования Нестория и признания Пресвятой Девы Марии Богородицей. Напрасно Феодорит пытался возражать, что и Несторий был готов признать Деву Марию Богородицей, и хотел изложить своё богословское видение Тайны Искупления — его не желали слушать, требуя только открытого разрыва с Несторием. Наконец, утомлённый Феодорит, которого самого со всех сторон начали обвинять в ереси, махнул рукой и прочитал требуемое.

Конечно, участников Халкидонского Собора можно было понять: только-только, ценой невиданных усилий, путём жёсткого давления со стороны императорской власти, они пришли к истинной формуле веры. Феодорит был анафематствован Евтихием, и формально после низвержения архимандрита эта анафема, произнесённая еретиком, не имела силы. Но в богословии, в отличие от правоведения, такие прямые причинно-следственные связи не возникают сами собой. Они боялись, заслушав объяснения Феодорита, появления нового прецедента и новых богословских разбирательств, результат которых был заранее неизвестен. Однако вскоре эта догматическая слепота и нежелание вникнуть в тонкости антиохийского богословия приведёт к тяжёлым последствиям и даст почву для длительного раскола Церкви, истощившего и обессилившего её. Потребуется 100 лет борьбы и созыв Пятого Вселенского Собора, чтобы залечить хотя бы самые кровоточащие раны.

Дошло дело и до бывшего Антиохийского патриарха Домна, который, скорбя по поводу собственных деяний на «Разбойном соборе», снял с себя епископский сан и проживал в то время в монастыре. Теперь, ввиду крайней нужды, он просил выделить ему некоторые средства на пропитание. Смягченные ходом последних заседаний, Отцы не стали вспоминать старые обиды и дали удовлетворение просьбе.

Правда, здесь епископам пришлось вновь услышать напоминание о папе, не вполне толерантное в отношении других патриархий. Так, подавая свой голос, епископ Пасхазин сказал буквально следующее: «Святой и блаженный папа, который утвердил епископство (выделено мной. — А.В.) святого и почтенного Максима, епископа Антиохийской церкви» , и далее по тексту [807] «Деяние о Домне Антиохийском» // ДВС. Т. 3. С. 103. . Нельзя сказать, что легат понтифика вновь и вновь пытался силой навязать Отцам мнение об особом статусе Рима. Просто он давно уже мыслил так, сообразно этому излагал свои мысли, и полагал, будто остальные не могут не думать так же, как он сам и весь Запад.

В последующие дни, когда разбирались различные жалобы и прошения, восторженные эпитеты в адрес императоров не прекращались. Например, обращаясь к царю, Отцы вновь пишут: «Господь всяческих, видя, что апостольская православная вера обуревается нечестивыми и весь мир волнуется в беспорядке, поставил ваше благочестие блюсти Вселенную и управлять ею, и искоренять смуты, возбужденные непотребными людьми против учения святых, и утверждать свет и силу Православия» [808] «Благочестивейшим и христолюбивым, и достойно возвеличенным от Бога всяческих, августам, Валентиниану и Маркиану, прошение и моление от епископа Савиниана» // ДВС. Т. 3. С. 121. .

Наконец, уже в завершение работы Халкидонского Собора, в будничной атмосфере, были приняты 30 правил (канонов), одно из которых вызвало многовековые и нескончаемые споры. В отсутствие римских легатов и даже императорских сановников, хотя, как будет видно из последующего изложения, данные события, отнюдь, не являлись самовольным экспромтом со стороны Отцов Собора, был принят 28-й канон о правах Константинопольского архиерея.

Что же произошло? То, что участники заседания решили канонизировать устоявшуюся практику, когда епископы соседних с Константинополем диоцезов — Фракии, Понта и Асии предпочитали прибегать к суду императора, а тот, соблюдая канонические приличия, передавал церковные тяжбы на суд архиерея столицы. Этот порядок вещей был узаконен 9-м ( «Аще же на митрополита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие: да обращается или к экзарху великой области, или к престолу царствующего Константинополя, и пред ним да судится» ) и 17-м ( «Аще же кто будет обижен от своего митрополита: да судится пред экзархом великия области, или пред Константинопольским престолом, якоже речено выше» ) канонами Халкидона без каких-либо возражений со стороны греческих епископов.

Однако этого казалось недостаточным. Хотя, как верно говорят, Эфесский и Халкидонский Вселенские Соборы были самые «проримские» и подняли личный авторитет св. Льва Великого и самой Римской кафедры на невероятную высоту, но Халкидонский Собор был и самый «проимператорский» . Греческий епископат, часто расходившийся между собой в догматических вопросах, был единодушен «в признании национально-религиозной ценности авторитета христианской, миропомазанной Церковью императорской власти и её исключительной, мировой, экуменистической единственности» . Только император смог преодолеть раскол Церкви, благодаря его заслугам и благочестию миру было дано универсальное, православное исповедание Веры, христианство очищено от скверны ереси и преступлений «Разбойного собора». И в лучах его вселенской славы быстро вырос и стал неразлучным авторитет Константинопольского патриарха.