Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

С другой стороны, поскольку полагали, будто император выполняет особые поручения всего римского народа, его полномочия не имели никаких заранее установленных границ [981] Вальденберг В.Е. Государственное устройство Византии до конца VII века. С. 27, 28. . Постепенно, но довольно быстро, император получает право контроля над сенатскими провинциями, становится неприкосновенным лицом, может налагать Veto на все распоряжения магистратов, но сам не подлежит Veto сената. Даже внешне он отличается от обычных граждан — одеждой и свитой из 12, а потом 24 ликторов [982] Хвостов В.М. История римского права. С. 172, 173. .

Довольно быстро меняется характер отношений императора с армией. Уже во времена ранней Римской империи армия начала приносить присягу не государству, а лично императору , почитая и уважая его как истинного бога. И хотя присяга вовсе не гарантировала от неповиновения, но постепенно в армии всё более и более укрепляется традиция верности императору, появляется множество примеров непоколебимой преданности солдат своему царю. Как справедливо отмечают, «верность императору была в сознании солдат неотделима от высшей доблести, достоинства войска, его благочестия». Иногда происходят даже акты коллективного самоубийства легионеров на могиле умершего императора. Как видим, совершенно естественным путём фигура императора всё более принимала сакральный характер [983] Махлаюк А., Негин А. Римские легионы в бою. М., 2009. С. 80, 82, 83. .

Постепенно полномочия императора всё более расширяются, а сената и муниципалитетов — уменьшаются. При императоре Александре Севере (222–235) лица, правившие от его имени, заменили сенаторских легатов всадниками ( presides ) прокураторского ранга, ослабив позиции сената. Именно с этого времени у правителей провинций остаётся только гражданское управление. Правители пограничных провинций именуются отныне praeses provinciae , а самостоятельные начальники пограничных войск — dux limitis .

С III в. императоры вообще перестают считаться с сенатом, и Галлиен (253–268) вообще устранил сенаторов от военных должностей. Аврелиан (270–275) отнял у сената право чеканить собственную монету. После этого сенат сохранил лишь номинальные позиции в управлении Римской империей [984] Князький И.О. Император Диоклетиан и закат античного мира. С. 29, 30. . Со временем за императором стали признавать в качестве обязательных следующие полномочия: 1) он является верховным главнокомандующим; 2) он имеет проконсульскую власть и получает контроль над провинциями; 3) император является potestas tribunicia , вследствие чего царь сделался неприкосновенной и священной особой; 4) он получил право председательства в сенате; 5) соединил в себе должность pontifex maximus и цензора — об этом мы скажем ниже [985] Боголепов Н.П. Учебник истории римского права. С. 452. .

Здесь не было никакой теоретической заданности — требования жизни, политическая практика, конкретные исторические фигуры и события сами собой создали образ единоличного государя. Некоторые сильные императоры довлели над всей системой политической власти, другие оказались способными реализовать только часть высших полномочий; одни правители договаривались с сенатом, как стороны по сделке, иные заставляли признать свою власть в желаемом для себя объёме. Так, постепенно, формировался институт царской власти, в тех формах и с тем содержанием, которые мы обнаруживаем в более поздние времена. Но имелись и некоторые, сугубо национальные , изъяны в том понимании императорской власти, как она сложилась в Риме.

Практичный, если не сказать прагматичный римский ум, не склонный к греческому идеализму и к восточному философствованию, не раскрыл в полной мере сакральные основы царской деятельности, вообще присущие природе единоличной власти. Да, император сразу же усвоил титул pontifex maximus («верховный жрец»), продержавшийся до конца IV в., но это полномочие вытекало не из сакральных основ, а из правовых прерогатив . И первые римские монархи категорично не желали признавать себя автократорами , царями [986] Вальденберг В.Е. Государственное устройство Византии до конца VII века. С. 24. . Тем самым усиленно подчёркивался военный, политический и даже где-то производный от других органов государства характер их власти. По психологии того времени, назвать императора царём означало порвать с римской республиканской традицией.

Был ли уклон в сакрализацию императорского статуса совершенно неприемлем для Римской империи? Вопрос — риторический. Рим принципиально не отрицал сакральности верховной власти. Более того, как отмечают исследователи, по своей природе римская государственность была теократичной, и религия освящала государственную жизнь. Само установление в Риме жреческого сословия относят к временам царствования Нумы Помпилия (715–673/672 гг. до н. э.), которого вообще считали «отцом-учредителем» римской религии. Он же назначал жрецов и весталок, построил дом, в котором жил и приносил жертвы богам, и этот дом впоследствии служил официальным помещением главы понтифексов, в котором собиралась их коллегия, и делались наставления молодым жрецам.

Авторству Нумы Помпилия приписываются также индигитаменты или наставления, каким божествам следовало молиться при той или иной житейской надобности, а также все молитвы, предписанные для торжественных государственных богослужений. Вообще, первоначально первым понтификом, pontifex maximus , признавался сам Нума Помпилий. Полагают, и, конечно, небезосновательно, что первые Римские цари обладали статусом rex sacrorum , то есть обязаны были приносить жертвы от имени жрецов [987] Энман А. Легенда о Римских царях, ее происхождение и развитие. СПб., 1896. С. 124 126, 127, 142. .

Поэтому глава Римского государства никак не мог быть простым смертным, ему приписывались обязательные сакральные функции. Прецедент для этого в лице уже упоминавшегося Римского царя Нумы Помпилия быстро нашёлся — впрочем, наверняка, он никогда и не забывался римлянами. В частности, император почти изначально принял титул «август» , что само по себе свидетельствует о многом. Дело в том, что имя «август» происходит от латинского «augeo» («умножать»), связывалось со жреческим титулом «augur» («умножитель благ», «величественный»). Следовательно, император не сугубый военачальник, а старатель общего блага , умножитель его.

«Ты знаешь , — писал один автор императору Траяну, — что тебе всюду присягают, ибо ты присягнул всем. Мы тебя любим, насколько ты этого заслуживаешь, но это мы делаем не из любви к тебе, а из любви к нам, и да не настанет никогда такой день, о, цезарь, когда обеты за твоё благоденствие произнесёт не наша польза, а наша верность» . Смысл сказанного предельно ясен: Принцепс признавался первым слугой Римского государства и был убеждён, что его власть только тогда имеет внутренний смысл и заслуживает защиты богов, если он пользуется ею не для удовлетворения личных прихотей, а для обеспечения безопасности и спокойствия римского народа. Траян сам искренне считал, что если власть императора утратила нравственное начало, то он должен быть заменён другим лицом [988] Гримм Э. Исследование по истории развития римской императорской власти. В 2 т. Т. 2. СПб., 1901. С. 283, 284. .