Владимир Сурдин - Астрология и наука

При дворах могущественных монархов, которые, стремясь расширить свои владения, вели непрерывные войны, астрология находила благосклонный прием и хороший рынок сбыта для своих предсказаний. Поначалу гороскопы составлялись для державы или для ее монарха; простые люди довольствовались общими предсказаниями типа «Если ребенок родится в 12–й месяц, он будет жить долго и иметь много детей». Составление персонального гороскопа в ту эпоху стоило больших усилий. Самые древние известные нам гороскопы происходят из Вавилона и относятся к V в. до н. э. (наиболее ранний датируется 410 г. до н. э.). Можно не сомневаться, что астрономические наблюдения в ту эпоху проводились специально для составления этих предсказаний. Но накопление наблюдательного материала рано или поздно не могло не привести к качественному скачку в науке о звездах.

В то время, когда астрология получила развитие в вавилонской культуре, просвещенные умы Древней Греции еще не были ею заражены: их рассуждения полны логики и независимы от предрассудков толпы. Вот, например, как Аристотель (IV в. до н. э.) относился к мифам собственного народа: «Не следует придерживаться воззрения, выраженного в мифе древних, который гласит, что для сохранения Небо нуждается в Атланте; те, кто сочинил эту басню, держались, по — видимому, того же воззрения, что и последующие (мыслители), а именно они думали, что все небесные тела имеют тяжесть и состоят из земли, и потому подперли Небо на мифический манер живым принуждением» [11] Аристотель. О небе. Сочинения в 4 т. М.: Мысль, 1981, ТД с. 307. . Астрологические представления не находили себе места в величественной системе мира, развитой Аристотелем.

Однако картина меняется, когда после завоевания Персидского государства Александром Македонским (IV в. до н. э.) Восток и Запад пришли в соприкосновение. Соединение восточного богатства экспериментальных фактов и греческой способности к абстрактному мышлению послужило началом золотого периода древней науки. Вместе с восточными знаниями в представления западных народов пошла и астрология.

В Древней Греции астрология стала составной, но не доминирующей частью науки о звездах. Да и как она могла подавить собой науку в столь развитом обществе? Еще 28 мая 585 г. до н. э. наблюдалось полное солнечное затмение, которое впервые предсказал знаменитый греческий ученый Фалес Милетский (624–548 до н. э.) на основании знания сароса — периода, равного 18 годам и 11,3 дня, по прошествии которого затмения повторяются в прежнем порядке. Правда, позже, когда греческий ученый Посидоний (около 135-50 до н. э.) обратил внимание на зависимость приливов и отливов от положения Луны, этот факт был истолкован как доказательство влияния «планет» на нашу жизнь. С тех пор по поводу приливов между астрономами не раз происходили принципиальные споры. Известно, например, что Г. Галилей отказывал в уважении И. Кеплеру за то, что тот считал Луну виновницей приливов (см. об этом ниже). Очевидно, и в борьбе за правое дело неизбежны перегибы.

Вероятно, астрология была распространена среди стоиков, философская позиция которых основывалась на фатализме — вере в судьбу. Склонный к стоицизму греческий поэт Арат (около 315–239 до н. э.) написал поэму «Явления», служившую для широкой публики учебником астрономии и метеорологии. Она оставалась популярной в течение многих веков: византийский механик Леонтий (VII в. н. э.) в сочинении «Об изготовлении Аратовской сферы» пишет, что «небесные сферы (т. е. звездные глобусы. — B. C.) стали делать, чтобы лучше понимать поэму Арата, поэтому они и называются его именем» [12] Цезарь Германии. Небесные явления, по Арату. Историко-астрономические исследования. Вып. XX. М.: Наука, 1988, с. 336–372. .

Впрочем, в астрономии Арат был дилетантом, и отношение к нему ученых, вначале восторженное, позже точно выразил Гиппарх в своих комментариях к поэме: «Видя, что с большей части вещей, весьма важных, Арат расходится с явлениями и с тем, что есть на самом деле… я решил… для общей пользы письменно указать, что мне кажется ошибочным». После того как Гиппарх доказал, что Арат все содержание поэмы заимствовал у Евдокса (ок. 408–355 до н. э.) и что у того и у другого много ошибок, поэма перестала интересовать профессиональных ученых. Но публика ее читала, вероятно, по причине высоких литературных достоинств.

Усердно воспринимавший греческую культуру Рим тоже не прошел мимо поэмы Арата: ее переводили на латинский неоднократно, в том числе Цицерон (106-43 до н. э.). До нас дошел перевод, сделанный в 15 г. н. э. римским полководцем Цезарем Германиком — приемным сыном императора Тиберия, отцом Калигулы и дедом Нерона. Пользуясь трудами Гиппарха, Германик внес в поэму многочисленные изменения и дополнения как научного, так и мифологического характера. Он заменил третью — метеорологическую — часть поэмы на астрологическую. У Арата эта часть поэмы называлась «Прогнозы». В первой части поэмы содержались посвящения богам и императорам. Основная — вторая часть поэмы излагает то, что в старые времена называлось астрогнозия (знание звезд), то есть искусство узнавать на небе звезды и созвездия, определять по ним время и ориентироваться в пространстве. В рамках астрогнозии изучались также названия звезд и легенды о них. Однако в поэме встречаются указания по кораблевождению и землепашеству, основанные на прогнозе погоды по звездам, а фактически — по сезонам года, на которые указывает положение созвездия в определенное время суток:

Много природа дала человеку спасительных знаков.

Следуя коим, всегда избежать погибели сможем.

Рекомендации Арата и вслед за ним Германика выдержаны в духе натуральной астрологии:

…Теперь пора нам дерзкие взоры

Вверх обратить, чтоб светил движенье по небу

постигнуть,

Звезды узнать, что несут беду моряку, земледельцу,

Если ветрам корабль доверяют, иль пашне — посевы.

Однако римлянину Германику трудно было ограничиться советами в рамках натуральной астрологии: общественное мнение требовало рецептов для предсказания судьбы.

Чтобы представить ситуацию в Риме тех лет, следует напомнить, что правители тогда пользовались услугами авгуров, якобы толковавших волю богов при помощи ауспиций — наблюдения за полетом и криком птиц, за небесными явлениями, за едой священных кур и т. д. И хотя сами авгуры, как указывает Цицерон, с трудом удерживались от смеха, совершая свои манипуляции, официально высказывать сомнения в справедливости гаданий было небезопасно.

У многих римских императоров астрологи были в чести. Так, император Август (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.) благоволил к астрологам, и ему посвящена поэма Манилия «Astronomica» — древнейший из сохранившихся памятников римской астрологии [13] Марк Манилий. Астрономика (Наука о гороскопах). М.: Из-во Московского ун-та. 1993. . Интересовались астрологическими предсказаниями Тиберий и Калигула. Но известны императоры, относившиеся к астрологам весьма недоброжелательно: Клавдий (правил в 41–54 г. н. э.) и Вителлий (69 г. н. э.) издавали декреты, изгонявшие астрологов из государства. Позже Диоклетиан (284–305) и Констанций (337–361) осуждали и даже запрещали законами деятельность астрологов. Но особенно сурово их преследовал византийский император Юстиниан I (527–565), стремившийся к прочному союзу с церковью. Впрочем, некоторые императоры поступали весьма осторожно и, подобно Веспасиану (69–79 г. н. э.), изгнав астрологов из Рима, сохраняли их при своем дворе. Другие же относились к астрологии восторженно и не только разрешали школы астрологического искусства, но и содержали их за счет государства.