Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 2010 год

Олдос Леонард Хаксли (1894–1963), английский писатель

«Принявший мескалин не видит причины чем-либо заниматься и находит большинство дел, ради которых он обычно готов действовать и страдать, глубоко неинтересными» В 1953 году Хаксли принял участие в эксперименте по изучению влияния мескалина (психоделика, получаемого из кактуса пейота, впоследствии синтезированного из галловой кислоты) на человеческое сознание. Свои опыты по превращению в визионера Хаксли описал в книгах «Врата восприятия», «Рай и Ад», «Остров».

30 лет либерального эксперимента не оправдали ни надежд, ни апокалиптических прогнозов. Никакой повальной наркотизации страны не произошло, но, не будучи поддержанной ни одной другой страной, Голландия стала объектом массового наркотуризма. Понятно, что это изрядно раздражает жителей страны, вовсе не намеревавшихся собрать у себя всех любителей «травки» в Европе. Именно такого эффекта убоялись жители Швейцарии, отвергнув в 2008 году на референдуме законопроект о легализации марихуаны.

Другим полем битвы между «непримиримыми» и «либералами» стал вопрос о заместительной (метадоновой) терапии. Метадон — синтетический наркотик опийной группы. Сам по себе он никаким лечебным действием не обладает, но у него есть две особенности: во-первых, связываясь с теми же рецепторами, что морфин и героин, он образует прочные, подолгу не распадающиеся комплексы, во-вторых, его можно не вводить шприцем, а принимать в виде таблеток. То и другое сделало метадон идеальным препаратом для амбулаторного «поддерживающего» лечения. Метадоновые программы действуют во многих странах Европы, их официально поддерживают ЮНОДК и программа ООН по ВИЧ/СПИДу как высокоэффективную терапию. Отечественная же наркология — как в погонах, так и без погон — единодушно отвергает все попытки ввести метадоновую терапию в России, утверждая, что она в принципе ничего не лечит и приносит только вред.

Как ни странно, правы и те и другие. Если считать критерием излечения полный и устойчивый отказ от приема любых наркотиков (как это принято в российской наркологии), то метадоновая терапия неэффективна по определению. Если под излечением разуметь более скромную цель — чтобы наркоман мог контролировать свою зависимость и сохранять социальную адаптацию, — то ее метадон вполне достигает. При условии, правда, соблюдения пациентом оговоренных правил: история метадоновых программ уже знает немало случаев злоупотребления бесплатным «лекарством», в том числе и со смертельным исходом. Между тем беспристрастная статистика показывает, что уровень потребления наркотиков в той или иной стране никак не связан с ее политикой в этой области. Более того, многолетние колебания потребления наркотиков оказываются синхронными в разных странах. В 1990-е годы мир захлестнула очередная волна увлечения наркотиками — и кривые роста их потребления выглядели практически одинаково в бескомпромиссных США, либеральной Голландии, благополучной Швеции и охваченной всесторонним кризисом России. И точно так же одновременно на рубеже 2000-х эта волна схлынула во всех странах, что дало основания каждой из них говорить об успехе именно ее модели отношения к наркотикам.

Доступность наркотиков — оборотная сторона непрерывного расширения индивидуальной свободы, которое в последние несколько веков составляет главное содержание мировой истории. Приходится признать: человечество до сих пор не нашло сколько-нибудь удовлетворительного способа борьбы с этим побочным эффектом прогресса.

Борис Жуков

Коллаж Лили Чуриловой «Poivre» по-французски значит «перец». Так вышло, что фамилия Пуавр досталась человеку, жизнь которого, полная приключений, оказалась тесно связанной с перцем и прочими специями

Сегодня пакетики с корицей и ванилью лежат на бакалейных полках любого магазина, хранятся в кухонных шкафчиках каждой неленивой хозяйки. А было время, когда пряности служили одним из важнейших стимулов колониальной экспансии, ведь этот товар приносил баснословные прибыли. На протяжении полутора веков торговля некоторыми видами пряностей контролировалась голландцами, которые в начале XVII столетия отвоевали у португальцев Молуккские острова — родину гвоздики и мускатного ореха. В середине XVIII века монополию голландцев сокрушил своим упорством герой нашего повествования…

Пьер Пуавр родился 23 августа 1719 года в Лионе в семье зажиточного торговца шелком. Мальчик рос смышленым и охотно учился. Освоив курс теологии в школе миссионерского ордена Св. Иосифа, он отправился в Париж, в семинарию Общества иностранных миссий, ибо решил посвятить свою жизнь распространению христианства на Востоке. Что определило этот выбор — стремление сеять семена веры или желание повидать мир? Этого мы не знаем. Зато знаем, что юности свойственны мечты о дальних морях, неизведанных странах, подвигах и открытиях. Пуавру удалось превратить свои мечты в реальность.

В 1740 году, еще не приняв духовный сан, Пьер отплыл на Восток с испытательной миссией: ему поручалось обращать в христианство жителей Китая и Кохинхины (сейчас это территория Южного Вьетнама). Однако, сойдя на китайский берег, молодой миссионер оказался в тюрьме. История его заточения темна. Биографы утверждали, что в пути Пуавр познакомился с китайцем, который выказал ему расположение и снабдил письмом, уверив, что оно рекомендательное. На самом деле в письме говорилось, что его предъявитель — опасный человек, заслуживающий смерти. Возможно, коварный китаец претерпел от европейцев какие-то несправедливости и решил выместить свои обиды на одном из них. Первый же мандарин, которому французский путешественник показал этот документ, арестовал бедолагу. Впрочем, условия заточения (по собственным словам Пуавра) оказались довольно мягкими. Узник даже смог немного освоить китайский язык и составить прошение о помиловании. Губернатор Кантона проникся сочувствием к доверчивому юноше и выпустил его на свободу. Пару лет он провел в Кантоне (так европейцы называли в то время Гуанчжоу, столицу южнокитайской провинции Гуандун), а затем в компании еще нескольких французских миссионеров отправился в Макао (Аомынь) и далее в Файфо (Хойан) и Кохинхину.

Два года миссионер кочевал по юго-востоку Азии, пытаясь обратить местное население в христианство, однако больших успехов на этом поприще не добился. Видимо, проповедь Евангелия не была его настоящим призванием. С большей увлеченностью Пуавр учил языки, присматривался к местным обычаям, изучал особенности климата, растительного и животного мира. Он интересовался абсолютно всем — политическим устройством азиатских государств, их экономикой и культурой, но особое внимание уделял вопросам организации торговли и сельского хозяйства. Его дневник, который он вел с начала своих путешествий, быстро пополнялся записями и зарисовками.