Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1994 год

Вот почему в ноябрьский полдень, когда муэдзины призывают правоверных к очередной молитве, я отправился на поезде в Карфаген-Ганнибал.

Оливки для сенаторов

Волею судеб Карфаген оказался на обочине нашего исторического знания. Воспитанные в европейской традиции, мы привыкли отождествлять древность с Египтом, Элладой и Римом.

История Карфагена, располагавшегося, как известно, западнее Рима, относится к истории древнего Востока. Причиной служит тот бесспорный факт, что Карфаген основали пунийцы, представители маленького народа, занимавшего часть побережья нынешнего Ливана. Пунический элемент и в самом деле сыграл значительную роль в развитии карфагенской цивилизации, но не только он. Богатое и заносчивое дитя трех континентов — Азии, Европы и Африки — Карфаген не вписывается в тесные клеточки академической истории. Не потому ли немногие дошедшие до нас свидетельства его существования порой ставят в тупик исследователей — для них нет аналогов в привычной картине мира, разделенного на Восток и Запад?

Великий средиземноморский город, основанный на целых 70 лет раньше Рима, почти бесплотен. Его черты размыты, местонахождение неопределенно, как будто мы имеем дело с фата-морганой или с градом Китежем.

Самое известное высказывание о Карфагене принадлежит римскому сенатору Марку Порцию Катону. Оно примечательно тем, что говорит не о каких-либо особенностях данного населенного пункта (хотя бы на уровне «Лондон — город туманов»), а о желании уничтожить его. Упомянутый сенатор заканчивал каждое свое публичное выступление, какого бы предмета оно ни касалось, словами: «Карфаген должен быть разрушен». Благодаря этой фразе, ставшей крылатой, он и вошел в историю.

Катон побывал в Карфагене в составе римского посольства в середине II века до н.э. Его глазам предстал шумный, процветающий город. Здесь заключались крупные торговые сделки, в сундуках менял оседали монеты разных государств, рудники исправно поставляли серебро, свинец и медь, со стапелей сходили суда. Катон посетил и провинцию. Он увидел тучные нивы, пышные виноградники, сады и оливковые рощи. Имения карфагенской аристократии ничем не уступали римским.

Сенатор возвращался домой в дурном настроении. Отправляясь в путь, он ожидал обнаружить признаки упадка вечного соперника Рима. Уже больше ста лет с переменным успехом шла борьба между двумя могущественными державами Средиземноморья за обладание колониями, удобными гаванями, за господство на водных пространствах. После блестящего рейда Ганнибала по Северной Италии и битвы при Каннах только чудо спасло Рим. Но через два года римляне навсегда вытеснили карфагенян из Сицилии и Андалузии. Затем в результате побед Сципиона в Африке Карфаген заплатил Риму контрибуцию в 10 тысяч талантов, отдал весь свой флот, боевых слонов и все нумидийские земли. Такое сокрушительное поражение по логике вещей должно было обескровить государство пунийцев. Но им все, кажется, нипочем. Подобно птице Феникс из ассирийских легенд, Карфаген возрождается, крепнет, а значит, вновь представляет опасность для Рима...

Так думал Катон под мерный плеск весел гребцов, направлявших трехпалубную триеру к сицилийским берегам. И только мечты о грядущем мщении разгоняли невеселые мысли сенатора. Распаляя в себе ярость, Катон извлекал из кожаного мешка пригоршню заморских оливок и рассыпал их на ладонях. Оливки были необычайно сочны и крупны — видно, хороша земля, коль азиатские варвары, укоренившие в ней привезенные с собой масличные деревья, собирают теперь такой урожай. Но почему эта плодоносящая земля должна принадлежать не Риму, а каким-то Гисконам, Гасдрубалам, Гамилькарам, чьи имена не поддаются запоминанию? Так быть не должно — и Марк Порций Катон найдет способ убедить сенаторов в необходимости третьей войны с Карфагеном.

На следующий день после прибытия в Рим Катон поспешил в сенат, прихватив с собой мешочек с оливками. Он предоставил сенаторам возможность самим убедиться в качестве заморских плодов и заявил с обезоруживающей прямотой: «Земля, где они растут, расположена всего в трех днях морского перехода». Именно в тот день в римском сенате впервые прозвучала фраза, благодаря которой Катон вошел в историю.

Изречение сенатора может быть трактовано двояко: как призыв к войне («Карфаген следует разрушить») и как пророчество («Карфагену суждено быть разрушенным»). Так или иначе, нов конце концов тяжкий меч судьбы опустился на государство пунийцев. В 146 году до н.э. город был сожжен и срыт, а его жители убиты или проданы в рабство.

Более ста лет земля Карфагена, распаханная и посыпанная солью в знак вечного проклятия, стояла пустой. Только в 29 году до н.э. здесь было разрешено селиться людям. Возник новый Карфаген — один из крупных городов римской колонии, — с прямыми улицами, амфитеатром, форумом и другими признаками римской цивилизации. Однако просуществовал он недолго. Когда Римская империя стала трещать и разваливаться под ударами варваров и собственным несообразным весом, Карфагеном завладели вандалы, сделавшие его столицей своего королевства. Затем он вошел в состав Византийской империи и мирно прозябал в провинциальной тиши.

Такое положение могло бы продлиться до наших дней, если бы... Если бы не пророчество Катона. Наверное, энергия ненависти, заключенная в нем, была столь велика, что, проделав спираль во времени, она возвратилась назад. Возмездие постигло наследников той цивилизации, которую насаждал в Африке Катон. В VII веке арабские завоеватели смели с лица земля римский Карфаген.

На сей раз город исчез безвозвратно, его нет на географических картах. И только в туристских справочниках да на схеме Северной железной дороги Туниса можно прочесть имя грозного владыки Южного Средиземноморья, некогда повергавшее в трепет соседние государства.

Тофет Саламбо

Когда поезд катился по дамбе, разрезающей Тунисское озеро, я принял решение немного изменить намеченный маршрут и подойти к карфагенским древностям пешком, от окраин к центру города. Для этого вполне подходила станция Саламбо, расположенная вблизи старинной военно-морской гавани и святилища пунической богини Тиннит.

В окне мелькнула эмалевая табличка с надписью на двух государственных языках Туниса — арабском и французском — и через несколько секунд я уже был на платформе. Спустившись по ступенькам на землю Карфагена, уверенно направился по улице, носящей имя великого Ганнибала, полагаясь на справочник. Через два квартала указатель подтвердил: я на правильном пути, впереди святилище Тиннит.

Надо сказать, что название станции Саламбо — не случайно. Ведь героиня знаменитого романа Гюстава Флобера посвятила себя служению именно этой богине, считавшейся покровительницей Карфагена. Завязка событий, описанных в романе, происходила где-то в этих местах. Во время восстания наемников из храма Тиннит было похищено священное покрывало, символизирующее неодолимость Карфагена, и спесивый город был поставлен на грань жизни и смерти. Конечно, в романе много вымысла (в том числе и образ главной героини), однако восстание — исторический факт, и его предводитель, ливиец Мато, влюбленный в Саламбо, — историческая личность. И храм Тиннит существовал в действительности — сложенный из плиточного кирпича, окруженный дорическими колоннами и декорированный расписной штукатуркой.