Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1994 год

Вообще—то местные англичане и буры могут многому научить европейцев по части радушия и предупредительности. Но их очень волнует, что о них думают европейцы, как относятся к их стране. Есть что-то трогательное в этой зависимости. В десяти тысячах километров от земли предков племя белых чувствует себя ранимым и изолированным от мира. И в то же время политика не слишком заботит эту диаспору — красивые и щедрые земли требуют неустанной заботы.

Сомерсет Уэст — это корабли, газоны, приветливые люди. Пат О"Нил может написать целый роман о своей жизни. Выйдет чудесная история об африканской ферме, о любви и прекрасном принце. Детство в платье с оборками, совсем как у леди Кенар в романе Ромена Гари. Канны, Рим, Лондон, отели и замки, четыре мужа, толпы богатых поклонников. Но принцесса мечтает о дикой, нетронутой природе. И вот она уезжает с третьим мужем в Кению. Подбирает львенка и выкармливает из бутылки с соской. Когда ее семья бежит из Кении, напуганная восстанием May-May, Пат остается на своих землях. Десять лет живет одна среди масаев с единственным другом — молодой львицей. Черные не причинили ей никакого вреда, они уважали ее, поскольку ей подчинялся дикий зверь. Сегодня, живя в Сомерсет Уэст, мадам О"Нил стала первой женщиной, выращивающей и тренирующей скаковых лошадей. 30 собак, 40 кошек, 70 птиц редких видов и два детеныша ба — буинов — это ее хозяйство.

Англичанка живет с шиком, экстравагантно. Ферма Кейн Дач, большой дом, обставленный небрежно, как будто мебель собрана с затонувших кораблей, но много цветов и серебряной посуды. И рядом — другой дом. Хозяева: Михаэль ван Бреда, прапраправнук Питера ван Бреды, голландского переселенца, прибывшего на полуостров с первой волной иммигрантов в 1704 году. Длинноногий великан, рост — 195, доброжелателен и молчалив. Мюриэль ван Бреда, его супруга, представительница древнего голландского рода с развесистым генеалогическим древом, бережно хранящимся под стеклом. Красивая, темпераментная, глаза так и сверкают. Ван Бреда ведут интенсивное хозяйство на трех тысячах гектаров: овцы, зерновые, молочное хозяйство, рыба. Михаэль водит трактор, скачет по ячменным полям на лошадях под американским седлом. Мюриэль ведет все бухгалтерию на ферме, работает председателем ассоциации сельскохозяйственных рабочих, выращивает розы.

Но англичанка с бурами почти не общается. «Чтобы усадить рядом потомка иммигрантов, африканера, выросшего в Африке, и англичанина, есть только два способа: в кустах по нужде или за игрой в крикет», — гласит грубоватая местная пословица.

Кстати, азартные игры в ЮАР под строжайшим запретом. Непристойные зрелища и журналы — также. В газетных киосках не увидишь обнаженное тело, как в Европе. Правда, крышка с горшка иногда слетает. Чтобы выпустить пар, жители ЮАР переезжают ненадолго в Бопутатсвану, ночь и два дня — разгульные выходные. Восемьсот «жриц любви» работают 24 часа в сутки. Поток посетителей в эти заведения не иссякает никогда.

Девушки экзотического вида ловко раздеваются в шоу «Хэвенли Бодиз», но предел всех желаний — «Редженсиклаб»: всего 30 членов, вступительный взнос равен целому состоянию — полмиллиона рандов. Члены клуба пользуются особым обслуживанием: почтовая бумага с золотым обрезом, лимузин с шофером и каждые два месяца уикэнд в частном владении суперлюкс. В меню: бифштекс из страуса и хвост крокодила.

Соуэто, черный рай

Но будущее страны делается в Йоханнесбурге — «горячем» городе. Уличная толчея, неразбериха, но и у нее есть свое расписание. В 8 утра красные двуэтажные автобусы заполняются до отказа черной волной. Белые не пользуются общественным транспортом, закон в этом вопросе не изменился. В 17 часов — пробки на дорогах. В 18 — город пустеет, с субботы до понедельника здесь безлюдно, как в Гоби. Куда делась толпа людей? Она в Соуэто.

«Чарли, местный житель, ведет машину, если б не он, мы бы еще спали, — рассказывает Виолен Бине. — Саут Уэстернтауншип — два миллиона жителей, самая большая черная агломерация в ЮАР. У нас нет нити Ариадны, и мы блуждаем в этом лабиринте улиц, безуспешно пытаясь сориентироваться. Чарли, как всегда, весел, разговорчив, с удовольствием показывает нам свой город. Вот его дом: два павильончика, садик в центральном районе. Его кафе работает только днем — имеет лицензию на алкоголь, а вообще бары здесь запрещены. И весь город у него в приятелях.

Его подруга, молоденькая немка, с которой он познакомился в Йоханнесбурге, стоила журналистам приключения, достойного Хичкока.

Сцена первая: сад, Чарли, все пьют кофе. Черная «пантера» с прекрасной фигурой выскакивает из зарослей колючек — это жена Чарли. Недолго разбираясь, всаживает ему под лопатку длинный кухонный нож. Мы в шоке.

Сцена вторая: журналисты переносят раненого в машину. Поражаемся его хладнокровию. «Да я привык, — выдавливает он, — на прошлой неделе она переколотила все в доме». Новое появление «пантеры» — на сей раз она вооружена здоровым булыжником. Но машина уже отъезжает.

Сцена третья: госпиталь скорой помощи Барагвана. Строгая медицинская сестра, вся в белом, рассказывает нам: «Каждую неделю в Соуэто убивают человек тридцать. Особенно много случаев насилия в воскресенье вечером, после последнего стаканчика...»

Сцена четвертая: Чарли увозят в операционную. Нас успокоили — сердце не задето. И все это минут за двадцать, не больше...»

... Мораль всех этих историй они узнают вечером того же дня. Прощальный ужин французы провели в обществе очаровательных южноафриканцев. Одна из них — Мери Скотт, ей 30 лет. О себе она рас — сказывала открыто:

— Я пыталась уехать отсюда, бросить ферму. Три года мучилась, пыталась обосноваться во Франции, Англии. Но мне не хватало моих близких, моей страны. И я вернулась. Черные меня теперь не принимают. А жизнь среди белых скучна.

По материалам журнала «Grands reportages» подготовила Н.М. Алиничева

Копья длинные и короткие — ассегаи; деревянные, овальной формы щиты с рядами прорезей-глазниц, большие и поменьше; курчавые головы, украшенные ободами, обшитыми полосками шкур сервала, либо увенчанные колыхающимися на легком сухом ветерке страусиными перьями — белыми, розовыми, светло-желтыми; полуобнаженные черные тела, сомкнувшиеся в строй перед пьедесталом, на котором возвышается памятник грозному вождю-воину в провинции Наталь... Это — зулусы, члены Инкаты, возрожденного в 1975 году движения культурного освобождения нации, политической организации чернокожего населения Южной Африки, численность которой ныне составляет около миллиона человек. А в каменном изваянии воплощен образ Чаки, всесильного инкоси — верховного правителя и полководца, создавшего в начале прошлого века крупнейшее государство зулусов, могущественного племени, влияние которого некогда распространялось на всю территорию провинции Наталь, половину Трансвааля, Оранжевого Свободного государства, а также обширные районы Мозамбика и Капской провинции. Когда-то это и правда был могучий, непобедимый народ: ведь «зулусы» в переводе с языка зулу означает «сошедшие с небес», то есть призванные выполнить великую миссию объединения африканских племен, возложенную на них богами. Во всяком случае, так гласит старинная зулусская легенда, подтвержденная самой историей.