Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1995 год

Все разнообразие корейского чая можно отведать в сеульских чайных — уютных заведениях, именуемых «табан». Там любят проводить время за болтовней домохозяйки, пока их мужья разбрелись по кабакам и балуются спиртным. Но и мужчины в табанах не редкость, ибо умело заваренный корейский чай, хоть и без чайных листьев, оказывает тонизирующее действие, помогает снять стресс, сосредоточиться. Корейский поэт XVII века Ли Данха оставил после себя такие строки:

Сумерки слабо коснулись холодного неба,

Обильно валит снег...

Через приоткрытое окно хлещет ветер,

Ножу подобный.

Но чашка горячего чая утешит

немало болезней,

А цены на водку в столице столь

высоки!

В ресторанах выбор чаев не столь разнообразен, но всегда есть простой черный «Липтон» в пакетиках и какой-нибудь из местных.

— А женьшеневый у вас есть? — спрашиваю хозяйку, чей слух явно радуют корейские фразы из уст иностранца.

— Разумеется, — отвечает она, а господин Ан и его приятели одобрительно кивают головами.

На столе передо мной появляется толстостенная чашечка с «инсамчха». Так по-корейски звучит название этого напитка, завариваемого из порошка сушеных корней культивированного женьшеня с добавлением пчелиного меда и нескольких зерен кедровых орешков. С каждым глотком ощущаю, как по всему телу разливается приятное тепло, во рту — дивное ощущение от терпкого, чуть горьковатого привкуса женьшеня и сладости меда.

Пьем чай молча, завершая им трапезу и готовясь поблагодарить друг друга за компанию и разделенную вместе пищу.

— То осейо! Заходите еще! — раскланивается у порога хозяйка «Кристальных заводей».

Теперь приятно пройтись по сеульским улочкам, прежде чем вернуться к обыденным делам. В пресс-клубе встречаю коллегу из местной газеты.

— Сикса хэссойо? — спрашивает он, кивая головой в знак приветствия.

— Да, спасибо, — отвечаю, — а вы?

— Поел, спасибо...

Сеул

Иван Захарченко

Мартовским днем 1923 года 60 индейцев на лодках причалили к берегу пролива Бигла. На Огненной Земле стояло позднее лето, дождь немного стих, и воздух прогрелся до плюс девяти. Милю за милей пробирались индейцы по лабиринту островов и проток, чтобы только увидеть последний раз друга, единственного европейца, которого они приняли в свое племя.

Звали этого человека Мартин Гусинде, он был немец, родом из Бреслау (ныне — Вроцлав в Польше). На берег пролива он захватил пищу и подарки. В тот день он прощался навсегда с индейцами племени ямана и делал последние снимки. В последнюю минуту он «содрогнулся, взглянув на эту горсточку людей», — такие слова Мартин записал вечером в дневник; четыре года он вел его день за днем.

Люди, стоявшие перед Мартином, были немногие, оставшиеся из племени ямана, с доисторических времен населявшего южную оконечность Америки. Природные условия этих мест как бы направлены против человека: нескончаемые бури и снегопады, вечный холод, но индейцы приспособились к ним. Ни один белый человек не сравнился бы с ними в стойкости. У них был необычайно выразительный язык. И все же, и все же... «Страшная судьба отсчитывала последние годы их жизни», — записал Гусинде.

Мартин Гусинде увлекался этнографией и фотографией. Это удачное сочетание позволило запечатлеть повседневную жизнь индейцев, которую он наблюдал несколько лет. Он знал, что близится час их гибели, и не мог предотвратить его. Он лишь пытался сохранить в памяти человечества их обычаи, образ жизни — своими фотографиями, своими записями. Кроме того, ему хотелось — можно сказать, увы, постфактум — изменить дурную славу, что сложилась о них в Европе.

В 1520 году Фернан Магеллан первым из европейцев проплыл из Атлантического океана в Тихий по названному впоследствии в честь него проливу, разделявшему Американский континент и Огненную Землю. Ночью матросы Магеллана видели множество огней — то были костры индейцев — потому и назвал он эту местность Tierra del Fuego, Огненная Земля. И он, и последующие мореплаватели были убеждены, что открытые ими места были окраиной легендарной Южной Земли, континента, занимавшего, как тогда считали, территорию вокруг Южного полюса.

Лишь в 1616 году два голландских капитана обогнули мыс Горн и установили, что Огненная Земля — остров. Долго еще никто не интересовался этим заброшенным клочком суши, где вечно шел снег или бушевал ураган; о побережье его бились громадные волны, а суша была недоступна из-за ледников и заросших папоротниками лесов. Лишь спустя два столетия европейцы поближе познакомились с обитателями Огненной Земли.

Немецкий естествоиспытатель Георг Форстер, очутившийся на Огненной Земле в 1774 году с экспедицией Джеймса Кука, описал характер огнеземельцев как «диковинную смесь глупости, безразличия и праздности». Даже Чарлз Дарвин полстолетия спустя назвал их «бедными, жалкими созданиями... с безобразными лицами».

Их язык показался ему «клекотом и шумом, которые едва заслуживают называться членораздельной речью». Пренебрежительный отзыв известного ученого отчеканил в умах европейцев облик обитателей Огненной Земли.

В 1881 году остров поделили между собой Аргентина и Чили. К тому времени овцеводы уже вытеснили индейцев с привычных им мест охоты. На беду индейцев, на Огненной Земле нашли золото, и вскоре сюда вторглись старатели. Начался последний по счету геноцид на Американском континенте. Индейцы всем мешали: они охотились за овцами, не зная, что такое частная собственность, брали в лагерях золотоискателей все, что им приглянулось. В те годы охотники за скальпами получали по фунту стерлингов за каждую пару ушей, отрезанных у убитых индейцев. Те же туземцы, которым удавалось спастись от головорезов, оказывались беззащитны перед занесенными европейцами болезнями — туберкулезом, корью. Уцелевших добивал алкоголь, к которому они быстро пристрастились. Через полстолетия, когда в 1919 году Мартин Гусинде впервые приехал на Огненную Землю, число индейцев сократилось с восьми тысяч до шести сотен.

Мартину было тогда 32 года. Он был миссионером, преподавал в частной немецкой школе в Сантьяго. А в свободное время страстно занимался этнографическими исследованиями. Для этого приходилось брать отпуск за свой счет. Всего, чтобы изучить отдаленные уголки затерянных островов, Мартин Гусинде потратил в общей сложности 22 месяца. В 1925 году он вернулся в Европу и опубликовал свои записи в трех томах. На сегодняшний день его книги остаются самым обширным источником сведений о жизни огнеземельцев.

Остров населяли три народности. Племя, называвшее себя селькнамами, занималось охотой и кочевало по внутренним районам, придерживаясь троп, по которым передвигались гуанако, главный объект их охоты. Европейцы назвали это племя она. Важнейшую часть их имущества составляли лук и стрелы, кремень для высекания огня и толстая накидка из шкур гуанако. Чтобы спастись от холода, она натирали свои голые тела глиной и жиром гуанако. По ночам спали в хижинах, сложенных из бревен и мха, тесно прижимаясь к тлевшему костру.