Фарли Моуэт - От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку

Грузы из Европы по большей части представляли собой такие товары, как металл, зерно, мед (единственная сладость, существовавшая в те времена) и чугунные отливки. По всей видимости, импортировалось сравнительно немного готовых товаров; это по большей части были железные орудия, медная посуда и немного редкостной керамики.

Культурные связи со «старой страной» обычно не прерывались. Купеческие корабли доставляли не только грузы, но и пассажиров, в том числе — клириков и духовенство, ибо церковь и люди церкви, как повелось еще с VI в., были неотъемлемой частью жизни альбанов.

У церкви были все основания, как духовные, так и вполне земные, материальные, поддерживать контакты с Тили, а после разгрома Тили норвежцами — с Кроной. «Валютные» товары, и в первую очередь — моржовая кость, представляли собой одну из статей десятины, которую получали епископаты Северной Европы и которая являлась одной из важнейших статей их дохода, откуда она впоследствии перекочевывала в необъятные подвалы Римской курии.

Документальные свидетельства подтверждают существование постоянных контактов между церковью на Гренландии и в Европе по крайней мере еще в 834 г. Эти данные не оставляют никаких сомнений в том, что Гренландия (Крона) и ее церковь были неотъемлемой частью христианского сообщества Северной Атлантики еще за 150 лет до официального открытия Гренландии Эриком Раудой (Рыжим). Они также показывают, что Исландия была христианской страной задолго до того, как туда прибыли первые норвежцы.

Хотя эти документы впервые были опубликованы Питером Де Роотом в его монументальном труде «История Северной Америки до Колумба», изданной в 1900 г. в Филадельфии, они постоянно и, боюсь, преднамеренно игнорировались историками северных стран, склонявшимися к мнению о том, что первыми из европейцев путь через Атлантику проложили норвежцы. В главе «Викинг на запад» я уже рассказывал об этих документах и явно загадочном стремлении игнорировать их [86].

В самом деле, какие могут быть сомнения в достоверности ранней истории Гренландии, когда нам достоверно известно, что люди жили там еще в IX в., что там существовала община, управлявшаяся христианскими клириками и поддерживавшая контакты со Старым Светом… впрочем, как и с Новым.

В один из июльских дней спустя примерно три четверти века после прощального отплытия «Фарфарера» от берегов Тили его новый тезка готовился к выходу в море из Сандхейвена, который теперь стал родным портом клана на Кроне.

Изголодавшиеся волосатые коровы и длиннорунные овцы бродили по зеленеющим склонам холмов возле крытых дерном домиков, в которых жили люди двух кланов добытчиков «валюты», обосновавшихся в гавани. Все население почти без остатка собралось перед небольшой, сложенной из камня и торфа капеллы. Ради торжественного случая люди были в белых одеждах. Даже члены команды бристольского торгового судна «Сент-Стефан», стоявшего на якоре в гавани, набросили на плечи какие-то белые накидки. Дело в том, что в этот день все корабли получали благословение во имя св. Альбана, основателя первого монастыря на Тили и святого покровителя всех мореходов-альбанов.

Для неискушенного глаза «Фарфарер» и его корабль-двойник «Нарвал», стоявшие, уткнувшись носами вроссыпь гальки на берегу, практически ничем не отличались от своих судов-предшественников, построенных на несколько столетий раньше. Корабли эти, длиной почти пятьдесят футов, имели почти такую же длину по ватерлинии, как и обшитый дубом «Сент-Стефан», но были гораздо более легкими и имели меньшую осадку.

«Сент-Стефан» прибыл сюда в конце прошлого лета и остался на зимовку в гавани Сандхейвен. И вот теперь он собирался отплыть к северным фьордам, после чего ему предстояло пересечь пролив Дэвид Стрейт и продолжить путь к землям на западе.

Толпа на площади перед капеллой, вытянувшись стройными рядами, образовала белую процессию и направилась к берегу. Возглавлял шествие патер без тонзуры [87] , с длинными черными волосами, развевавшимися по плечам. Его окружали несколько юношей и девушек, помахивавших богато украшенными шерстяными полотнищами-хоругвями, покачивавшимися на длинных шестах. Участники шествия возносили молитвы об удаче, благополучии для судов и команд, которым уже сегодня предстояло отправиться в море.

О, это была очень трогательная и живописная толпа, и она стала еще живописнее, когда праздник приобрел черты светского пира: на вертелах жарились целые туши оленей карибу, в котлах варилось тюленье мясо и лососина, грудами лежал горячий ячменный хлеб и, что самое главное, в центре красовались несколько бочонков эля, сваренного из зернового ячменя, подаренного капитаном «Сент-Стефана». Да, это был поистине достойный повод для празднеств. Жители Кроны наслаждались миром, покоем и достатком. И хотя среди них не было явных богачей, каждый имел все необходимое для привольной жизни. Определенную часть этого изобилия давали земли и воды Кроны, но основным источником процветания служили охотничьи угодья по ту сторону Лабрадорского пролива, и все жители отлично это понимали.

К 930 г. земли на западе были знакомы европейцам вот уже более века. Добытчики «валюты» давно освоили пути к северу от мыса Кейп Дайер на восточном побережье залива Баффин Бэй. Они пускались в дальние плавания на юго-запад вдоль Атлантического побережья полуострова Лабрадор и активно освоили угодья на большей части побережья Гудзонова залива и Фокс Бейсин.

Охотники знали места, где находились лежбища моржей, где чаще всего резвились нарвалы и гнездились гагары, где строили свои недоступные гнезда кречеты и бродили коварные белые медведи. Короче, они знали, где легче всего отыскать животных, от которых исстари зависели и их благополучие, и сама жизнь.

Капитан «Сент-Стефана» принял все зависящие от него меры, чтобы на обратном пути обеспечить безопасность судна, команды и груза. Он не только на правах лоцмана познакомил добытчиков «валюты» с землями на западе, но и решил возвращаться вместе с «Фарфарером» и «Нарвалом».

Три корабля шли параллельными курсами целых полтора дня после выхода из Сандхейвена, пока не достигли окрестностей Кейп Дезолейш (Мыс Одиночества). От него «Нарвал» и «Сент-Стефан» продолжили путь на север, к берегам Кроны, а «Фарфарер» направился на запад, выйдя в открытый океан.

Целых пять дней стояла прекрасная погода, пока «Нарвал» и купеческое судно из Бристоля шли вдоль изрезанного глубокими фьордами побережья, и прибрежные скалы, возвышавшиеся вдоль берега, казались не слишком внушительными по сравнению с зиявшими вдалеке громадными плитами материковых льдов.