Георгий Андреевский - Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

Или вот такое про жуликов того времени:

навеянное, вероятно, шумными уголовными процессами тех лет. Прошли годы, и Емельянов-Коханский перешёл на прозу, написав такие романы, как «Московская Нана», «Тверской бульвар», «Кровавые деньги», которые были переведены на иностранные языки, и выпустил сборник рассказов и повестей под названием «Записки грешника». В 1910-е годы он издавал сатирическо-эротический журнал «Шутёнок». В журнале попадались безобидные шутки, такие, как, например, эта:

«После паводка несколько крестьян с баграми в реке что-то ищут. К ним подходит старичок и спрашивает:

— Что это вы, ребята, делаете?

— Да вот, — отвечают крестьяне, — ехал к нам в деревню аблакат [90] Аблакат — плохой, мелкий адвокат. да потонул.

— Эх вы, чудаки! — сказал на это старик. — Вы выньте рублёвую бумажку, он и всплывёт».

Нагромождение литературного хлама на фоне великих классиков начала века ещё задолго до этого дало повод И. С. Тургеневу заявить о грядущей «безымянной Руси». К счастью, он ошибся: во второй половине XIX и в XX веке Россия дала миру немало прекрасных имён. И всё же весь тот поток халтуры, подёнщины, дешёвки, который обрушился благодаря печатному станку на головы российских граждан, не мог не волновать «радетелей блага народного». «Современная литература, — восклицали они, — клоака нечистот, столпотворение вавилонское! Теперь, когда нельзя делить людей на интеллигентных и неинтеллигентных по костюму (горничные и лакеи одеваются лучше студентов), потребителями печатного слова стали кухарки, горничные, приказчики и пр.». И вот в угоду приказчикам, кухаркам и горничным в стране появилась так называемая «малая пресса». В то время когда настоящая литература задавалась целью удовлетворять умственные потребности интеллигентных людей, она старалась привлечь к чтению полуобразованную и совсем неинтеллигентную массу. «В связи с этим, — отмечали критики, — возникла целая популяция работников печатного слова, содержащая в себе заведомо бесчестных людей. Люди эти с пониженным умственным и нравственным уровнем приспосабливаются к низкому умственному уровню читателей. И если в прежние времена литература выражала мнение прогрессивной части общества, то теперь появилась литература, отражающая пещерные взгляды, которые прежде средний русский интеллигентный человек считал неприличным высказывать в обществе».

Происходило, короче говоря, то, что с пророческой ясностью предвидел ещё Н. К. Михайловский, предсказавший и дикий шовинизм выродившихся славянофилов, и общий разброд мыслей в ближайшем будущем. В мыслях европейцев относительно России тоже была путаница. Многие вообще считали, что западный христианский мир кончается на восточной границе Польши. В 1888 году в Европе вышли две книжки. В одной говорилось о том, что Россия стремится поднять на Сарматской низменности массы и направить их против любой правительственной власти Запада, что она хочет воздвигнуть новый славянский мир на развалинах Германии и тогда, по мнению автора, в Европе наступит господство социального равенства, азиатского бесправия, византийской бесчастности. Автор другой книги пророчествовал: мол, наступит время, и европейцы поймут, что были счастливы, когда между ними и китайскими полчищами находилась Россия.

Прошли годы, до китайских полчищ дело не дошло, а вот в передел мира европейскими державами Россия была втянута.

Великих праздников в жизни москвичей за последнее столетие было несколько. Был праздник в 1917 году, когда победила революция, был праздник в 1936-м, когда победил социализм, был — в 1945-м, когда мы победили фашизм, был праздник и в 1993-м, когда победила демократия. Однако каждый раз нам что-то мешало радоваться от всей души. Всегда оставалось место для недовольства, грусти и сострадания.

В середине 10-х годов XX века уходила навсегда в прошлое царская Россия, заканчивалось «мирное время» с его блеском и нищетой, бесправием и свободой, дикостью и культурой. Уходило в прошлое время больших семей, милого уюта старых московских квартир, многолюдной дачной жизни, искренних и чистых помыслов молодёжи и патриархальной набожности стариков. Уходило в прошлое время, когда у части русских людей благодаря отбору поколений, благовоспитанности и стремлению к справедливости стали благородными, одухотворёнными лица.

Большинством людей не так часто владели возвышенные мысли. И всё-таки какие-то вопросы о смысле жизни, о своём месте в этом мире люди тех лет нет-нет да и задавали себе. Вот фраза из 1903 года, занесённая в записную книжку неизвестным мне человеком: «Полезно страдать, хотя и трудно переносить страдания… В сравнении со зверем человек урод… Разоблачайте меня, а я, однако, горжусь тем, что на основании своей системы мог не верить в Бога». Что за система, избавляющая от веры, принимающая, как должное, страдание и презирающая человека? Ницшеанство, что ли? Нам теперь это трудно понять. То ли дело зарисовки событий, здесь не надо ломать голову. В 1905 году сделаны такие записи: «Сегодня, 19 мая, на Ямской улице ко мне подошла старуха с сеткой в руках и сказала: „Барин, дорогой, откупори шкалик, а то у меня рука болит…“», а далее: «Мы дожидаемся, когда за нас всё сделает рабочий. Мы воспитаны на конфеточках да на пряничках. Только говорим о свободе, а о том, как бы мужику земли — никто… Евангелие — это самая революционная книга в мире…»

А далее автор записок возвращает нас к вопросу о человеке и животном и вот как он рассуждает: «Как же ты собаку жалеешь, а человека — нет? — Человек сволочь, он может защищаться, к его услугам полиция, закон, а у собак нет ничего».

И снова неприязнь и недоверие к людям. Запись диалога:

« Совруев. Надо бы нам парламент!

М. Н. Тогда Россией и будут править инородцы.

Совруев. А теперь-то как?.. В любой канцелярии найдёшь какого угодно инородца. Россия всю жизнь управляется инородцами».

После этого такое рассуждение: «Опасно быть революционером и… градоначальником. Только одно хорошо, другое скверно».

В записной книжке нашёл я и старый анекдот, вызванный убийством великого князя Сергея Александровича. Запись такая:

« Старуха. Батюшки, кого это убили-то?

Городовой. Проходи, проходи, мамаша, кого надо, того и убили».

По этому поводу по Москве ходила ещё и такая шутка: говорили, что тогда, при взрыве, «великий князь впервые в жизни пораскинул мозгами». Внёс владелец записных книжек и ходившую тогда по Москве шутку Гиляровского по поводу болезни «бери-бери» (эту болезнь, как известно, вызывал недостаток витамина «В» в организме, и она была распространена на Дальнем Востоке). Гиляровский сказал тогда: «Японцы от неё умирают, а русский чиновник живёт». Вся разница была в ударении: в названии болезни оно ставилось на первом слоге, а когда речь шла о деятельности российских взяточников — на втором.