Александр Корнейко - Когда погиб Милован

— Вы заслужили мое особое расположение. Ну что ж, попробуем сегодня стрельбу на звук, она у нас немного барахлит, и лишний час, затраченный на стрельбу, дает кое-что.

Если раньше Эльза не любила это занятие, то теперь стреляла с удовольствием. По стрельбе с двух рук она шла чуть хуже инструктора, в то время как большинство слушателей вообще особыми успехами похвастаться не могли.

Последним уроком было радиодело.

Передатчик Эльза освоила хорошо — на удивление преподавателя. Она могла найти любую неисправность и устранить ее. А вот работа на ключе пока давалась ей туго. В этот день она весь урок тренировалась на ключе, и все же преподаватель остался недоволен.

— Фрау, вам обычных занятий недостаточно. Я буду говорить с начальником школы о выделении для вас Дополнительного времени. Радиодело — основной предмет для будущего разведчика.

— Я освобождена от спецборьбы. Сейчас это время трачу на стрельбу, но со следующей недели давайте будем заниматься радиоделом, — предложила Эльза.

— Очень хорошо!

Прямо из школы Эльза Миллер направилась к Манодзи. Ей необходим был совет опытного товарища. Понимала, что ситуация, в которой оказалась она с Крутьковым, совсем непроста. Главное сейчас — не допустить промаха,

Манодзи встретил ее с обычной улыбкой:

— Как дела? Какие новости?

— Неважные, господин Манодзи.

Эльза подробно рассказала японцу все, что произошло. Манодзи слушал внимательно, не перебивая. Когда она окончила рассказ, сообщил ей содержание полученной радиограммы.

Берлин. Австрийцу.

Во время ареста ушел агент Крутьков-Луценко. Не исключена возможность появления его у вас. Примите меры предосторожности. Хорошо было бы вызвать к нему недоверие или подозрение.

Радомир.

— Что будем делать? — спросила Эльза.

— Вы избрали правильное направление. Заподозрить вас Штольц не может — данных нет. Поверят или нет они Крутькову, будет видно. Скорее всего не поверят, так как его появление здесь совпадает с получением радиограммы от Миллера, где он передает вам привет и сообщает, что обстановка нормальная. Выходит, что Крутьков появился в Германии раньше, чем произошел провал, — размышлял вслух Манодзи. — Завтра Миллер не выйдет на связь, значит, он схвачен чекистами. Узнав об этом, Штольц перестанет верить Крутькову. Главное — спокойствие. Пока причин для волнений нет. Я сегодня же обо всем проинформирую Центр…

Около 19 часов Эльза была в кабинете у Штольца.

— Садитесь, фрау Миллер! Что-то вы сегодня выглядите неважно.

— Я все время думаю о Крутькове-Луценко. Он — как снег на голову. За день перебрала в памяти все, что мне о нем известно.

— И к какому выводу пришли? — поинтересовался Штольц.

— К окончательному пока не пришла. Но он мне чем-то не нравится. Наверное, я просто привыкла к нему, и трудно в нем видеть своего коллегу. Отец мне полностью доверял и перед моим отъездом мог бы предупредить о Крутькове.

— Крутьков-Луценко тоже не поймет, как вы оказались здесь, — улыбнулся Штольц. — Три дня вас искали в реке, с месяц весь город говорил о вашей гибели. Встретить вас в Германии Крутьков, конечно, никак не предполагал. Подозрительным мне кажется то, что о работе Миллера он практически ничего не знает. В то же время ему известно «окно» на границе. Многое мне неясно. Подождем выхода на связь Миллера, тогда все станет на свои места. Не переживайте.

— Как он себя ведет? — осторожно спросила Эльза.

— В общем хорошо. Доволен, что в Германии. Интересуется, чем он будет здесь заниматься. Короче, думает о своем устройстве. Мы его переодели, поместили в одну из наших квартир и приставили к нему сотрудника.

— Мне не нужно подключаться, все-таки мы из одного города?

— Вам что-либо может не понравиться, но сдержитесь. Я прекрасно понимаю ваше состояние. Крамер предложил сразу устроить ему допрос с пристрастием, но я решил пока воздержаться. Дождемся связи с Карлом Миллером.

Штольц встал. Перешел на тон конфиденциальный:

— Иди, Эльза, отдохни. Постарайся об этом не думать. Скоро все выяснится.

Штольц вызвал через секретаря Крамера.

— Как у тебя дела с американцем Дейсом?

— Все в порядке. Я его отпустил. Он будет все время под опекой наших людей.

— Отлично!

Эльза и Ганс вместе вышли из кабинета.

— Куда пойдем, фрау Эльза?

— В кино, — твердо ответила Эльза.

— Здесь рядом идет, по рассказам, неплохой фильм об африканских джунглях.

…В то время, когда Эльза и Ганс смотрели фильм, в Москве читали радиограмму, переданную Манодзи.

Центр. Радомиру.

В Берлине появился Крутьков-Луценко. Милован обеспокоен его прибытием. Никого, кроме Миллера и Гелюха, он не знает. О провале Миллера Крутьков не знает. Абвер не верит ему.

Фильм окончился в 22 часа. Эльза и Крамер не спеша шли по улице.

— Какое впечатление произвел на вас Крутьков? — первым нарушил молчание Крамер.

— Если честно признаться, я ему не верю. Под чьей бы фамилией он ни воевал в Первой Копной армии, что-то здесь не так. Но до тех пор, пока отец не скажет «да» или «нет», мы не можем ничего предпринимать. Я делать выводы не хочу.

— Мне он тоже не нравится. Допрос с пристрастием ему не помешал бы. Но Штольц не разрешает до связи с вашим отцом.

— Да, мало ли что бывает, — подтвердила Эльза. — Лучше подождать.

— До завтра, фрау Эльза! Миллер вошла в пансион.

Группа, в которую входила Миллер, в небольшом автобусе выехала за Берлин. Остановились в тридцати километрах от города у длинных бараков, огороженных колючей проволокой.

Высокий худой майор Кербер предъявил начальнику караула документ, и группу пропустили на территорию складов.

Молодцеватый унтер-офицер открыл дверь барака, и все слушатели вошли внутрь. Склад был заполнен обмундированием Красной Армии. От рядовых до комбригов всех родов войск. Эльза глянула на стеллажи, возвышавшиеся почти до потолка. На верхних ярусах лежала зимняя одежда, ниже — летняя, белье в тюках и обувь.

На стеллаже под № 20 висел двухметровый щит, на нем был нарисован военнослужащий, одежда которого соответствовала званию и роду войск — одежде этого стеллажа. Таких щитов было много, у одного из них майор Кербер остановился и стал давать пояснения:

— Мы приехали сюда, господа, чтобы увидеть и научиться различать форму одежды и воинские звания солдат и командиров Красной Армии.

Он переходил от одного щита к другому и давал подробную характеристику данному роду войск и армейскому званию. Иногда он снимал со стеллажа какую-нибудь вещь, показывал ее всем и передавал унтер-офицеру, тот аккуратно складывал ее и клал на прежнее место.

— Господин майор! — не выдержал один из слушателей. — Здесь одежды хватит на целую армию. Зачем столько?