Александр Корнейко - Когда погиб Милован

Оберст примирительно махнул рукой — ладно, ладно.,

— Номер в гостинице готов? Для меня и моего адъютанта?

— Так точно, господин оберст.

— Спасибо, оберштурмбанфюрер. Я благодарен вам. Пока у меня нет к вам вопросов. В гостиницу меня проводит фрау Миллер. До свидания.

В коридоре оберст, взяв Эльзу под локоть, спросил:

— Не хотите показать мне свои служебные апартаменты?..

— С удовольствием.

— Неплохо, — оценил он через несколько минут, оглядев кабинет Эльзы.

— Рада, что вам нравится, господин оберст.

— Ваш помощник станет нас подслушивать?

— О нет. Он абсолютно надежен.

— Мне по душе ваша убежденность. А я, увы, разучился верить своим подчиненным. Возраст… Или?..

Оберст опустился в рабочее кресло Эльзы. Она стояла перед гостем, точно школьница перед учителем. Он закурил сигарету.

— Фрау Миллер, перед вылетом сюда я беседовал с вашим непосредственным начальником. Штольц заверил меня, что подключит вас к моей охране. Вы, конечно, понимаете, что дело не во мне лично? Уже было несколько случаев исчезновения полномочных курьеров. Вместе с секретной документацией! Так-то… Поэтому генштаб вынужден требовать от всех инстанций серьезного отношения к охране полномочных курьеров и документов, находящихся при них.

— Вы можете быть спокойны! Прошу лишь об одном: не возить с собой большой охраны и согласовывать заранее маршруты, по которым нам с вами придется ездить. Понимаю, что это сковывает свободу передвижения, но…

— Безопасность стоит того. Согласен. Но я хочу, чтобы в СД не знали о том, что вы их дублируете.

— Не в моих интересах говорить об этом Гейнцу: если он узнает о дополнительной охране, то в силу своего дрянного характера может наделать глупостей.

— Ну что ж, тогда в отель.

— Я провожу вас. Гардекопф! — позвала Эльза громко.

На пороге возник обер-лейтенант.

— Мой помощник, господин оберст. Он составит нам компанию.

Они вышли из здания. Трое в штатском сопровождали их на расстоянии.

То, что оберега поселили на третьем этаже, не понравилось Эльзе. Здесь, в основном, жили эсэсовцы, но что-либо изменить она уже не могла, так как об этом было бы доложено Гейнцу и тот несомненно взял бы на заметку ее заинтересованность жильем важного гостя.

Администратор гостиницы открыл два номера, расположенные в середине коридора, В один из них провел гауптмана, в другой вежливо пригласил оберста. Осмотревшись, тот остался доволен.

— Что ж, комната уютная. И, кажется, здесь спокойно. Заносите вещи. В четыре часа я должен ехать в мотопехотную дивизию, — сказал он. — К тому времени объясните шоферу маршрут.

— Будет исполнено, господин оберст. Когда решите пообедать, мой заместитель проводит вас в ресторан «Викинг». Гардекопф живет в шестьдесят шестом номере на втором этаже.

Вернувшись в номер, Эльза горничной в нем не застала. Это насторожило ее. На столе и на тумбочке никаких следов записки или условных знаков не обнаружила. Почему Светлана исчезла, не предупредив? Через кого теперь передать данные о времени выезда оберста? Она решила немного подождать: как знать, может быть, через несколько минут все выяснится. Но время шло, Эльза успела привести в порядок прическу, просмотреть свежие газеты, а горничная все не появлялась.

Эльза растерялась, она не знала, как быть. Становилось все очевидней, что установленная в самый последний момент двойная система охраны оберста и его номера в офицерской гостинице, и без того хорошо охраняемой, заранее обрекала акцию на провал, а связную — на арест. Провал ставил под удар и ее, Эльзу Миллер. Что делать? Предупредить связную, отменить операцию — это был бы, наверное, самый простой выход. Эльзе сейчас казалось, что операция с самого начала плохо продумана, план грешил схематизмом, в нужной мере не предусматривал возможность изменений обстановки. Она была уверена также, что смогла бы как-то (как именно — это определила бы сама ситуация) найти доступ к документам и без помощи горничной. Эльза опять и опять возвращалась к одной мысли: разумнее всего отменить операцию. Но каким образом? Выходить на «Кустаря» — связного Вер-га — было поздно. Горничная по не объяснимым пока причинам исчезла. Двойная система охраны связывала Эльзу по рукам и ногам. В крайнем случае она смогла бы нейтрализовать охрану Гейнца. Но теперь возникла проблема с Гардекопфом и его, то есть ее, Эльзы, людьми.

Присела на край кровати. «Ты боишься, что провал связной «засветит» тебя? — спросила она у себя. — Да, боюсь. Слишком велика цена каждого шага, приведшего сюда, в абвер, слишком многое поставлено на карту. Куда больше, чем собственная жизнь. Подожди. А жизнь связной? Ее жизнь, пусть не имеющая такой «стратегической», как шутил Верг, ценности, но жизнь юная, полная надежд на будущее?. Все так, — убеждала она себя. — Но главное — бессмысленность подобного исхода: задача все равно останется нерешенной, кто-то должен будет опять, рискуя жизнью, пройти путь, который не сумела пройти она, Эльза Миллер… Но почему не сумела? Еще не все потеряно, еще есть время для действий».

Эльза решительно поднялась, вышла в коридор, как всегда беззвучно, плавным движением повернула ключ. Комната кастелянши была недалеко, у входа на лестничную площадку. К счастью, толстая, с узкими, вечно поджатыми губами ее хозяйка, гордящаяся своей принадлежностью к фольксдойчам, оказалась на месте.

— Где горничная? — резко и раздраженно спросила Эльза. — Я приказала ей убрать в номере. Но до сих пор ничего не сделано.

Кастелянша, хоть и никогда не видела Эльзу гневной, давно побаивалась строгой фрау из абвера, инстинктивно чувствуя за сдержанностью манер железную волю. Растерявшись, она не стала выдумывать благовидных причин для того, чтобы выгородить себя (выгораживать горничную — славянское отродье! — такое ей и в голову не могло прийти), и сказала правду:

— Фрау, я послала ее убирать номер на третьем этаже. Приехал какой-то важный господин из Берлина, при проверке белье показалось сырым, вот я и…

Эти слова прозвучали для Эльзы как приговор, подтверждающий ее самые худшие опасения. Сколько раз продумывался план проникновения в номер оберста, сколько вариантов — пусть и не самых лучших — было проиграно, сколько людей было задействовано для того, чтобы горничная могла изъять документы и передать их подполью, а сейчас все это оказалось несущественным, даже ненужным: все решил случай. Медлить было нельзя.

— Меня не интересует, кто убирает мой номер — вы или ваши подчиненные, — надменно оборвала она извинения кастелянши. — Меня интересует мое здоровье. Потрудитесь навести порядок. — И уже на лестничной клетке прошептала сквозь зубы, но так, чтоб кастелянша слышала: — Эти свиньи понятия не имеют о гигиене…