Александр Корнейко - Когда погиб Милован

— Маршрут для поездки оберста мог выбрать только один человек — оберштурмбанфюрер Гейнц, а не понравился он фрау Миллер по простой причине — на этой дороге не так давно на нее было совершено нападение партизан, во время которого был смертельно ранен Фосс.

— Очень интересно. А была другая дорога, менее опасная?

— Да, объездная, она оставляет лес в стороне, и вероятность нападения незначительна.

— А не могла ли сама Миллер предложить оберсту дорогу, идущую через лес?

— Нет.

— Почему?

— Даже нам она запретила ездить по этой дороге. После нападения партизан фрау собрала нас и объявила, что она слишком дорожит своими людьми, чтобы разрешить им ездить по лесной дороге. Однажды она поплатилась за это. Фосс умер от ран, а она лишь чудом осталась жива. В заключение Миллер предупредила, что если кто-нибудь нарушит ее приказ, к тому будут применены самые строгие меры взыскания. Исходя из этого, я считаю, что она не могла предложить оберсту генерального штаба эту дорогу. Один из офицеров рассказал мне, что Миллер, Гейнц и оберст перед отъездом в мотопехотную дивизию о чем-то беседовали в комнате Миллер. После этого разговора, по словам офицера, фрау была чем-то сильно расстроена.

— Следовательно, вы исключаете ее инициативу в выборе маршрута?

— Абсолютно.

— Хорошо, — кивнул Штольц, — лично вы, обер-лейтенант, довольны своей службой?

— Так точно, — ответил Гардекопф, поднимаясь с кресла.

— Сидите. А что вы можете сказать о своем командире гауптмане Миллер?

— Миллер — требовательный офицер, служить под ее командованием нелегко, но весь наш небольшой состав никого другого не желал бы. Несмотря на то что она не разрешает выпить и одной лишней рюмки, она справедлива и заботится о своих подчиненных. Прикомандированные к нам от СД говорили, что такого знающего, справедливого и бесстрашного командира, каким является фрау гауптман, встретишь нечасто.

— Отзывы о Миллер неплохие, а любовника она себе не завела? — продолжал выспрашивать Штольц.

— Ничего подобного никто из нас не замечал. Она была очень дружна со штурмбанфюрером Крегером, заместителем начальника СД, но, мне кажется, их связывало что-то другое. Ходили разговоры, что они вместе выполняли какое-то задание. После гибели Крегера ни с кем, кроме своих подчиненных, не встречалась.

— Чем бы вы хотели заняться, пока Миллер будет находиться в госпитале? Вернетесь к своим обязанностям в России или возьмете небольшой отпуск?

— Я хотел бы попросить отпуск до ее выздоровления. Три года я не был в отпуске и не просил бы его сейчас, если бы не ранение фрау Миллер. Мои подчиненные справятся с поставленной перед ними задачей.

— Хорошо. Оформляйте отпуск. Мне нравится ваша преданность своему командиру. Если появится необходимость, я вас отзову. О самочувствии Миллер докладывайте мне. Вы свободны.

В приемной Гардекопф подошел к дежурному офицеру.

— Привет, Вилли.

— Хайль, господин обер-лейтенант.

— Ты не знаешь, в какой госпиталь определили Миллер?

— В госпиталь для старших офицеров, он находится на Вильгельмштрассе.

Встречный ветер распахивал полы шинели, обдавал мелким снегом. Обер-лейтенант шел, слегка наклонясь вперед, глубоко вдыхая воздух. Он был доволен разговором со штандартенфюрером, но его волновало состояние Эльзы. Гардекопф знал, что Миллер находится на привилегированном положении в управлении. Ей доверяли. Но тогда почему к ней приставили сиделку, в функции которой входило фиксировать каждое слово, произнесенное гауптманом в бреду? Неужели Штольц подозревает Миллер в чем-то? Но в чем? В гибели оберста генерального штаба она не виновата. Гардекопф в этом уверен, хотя Штольц может думать иначе… Если бы данная ситуация сложилась у любого другого сотрудника абвера, Гардекопф не удивился бы. Слежка друг за другом, проверки, доносы считались обычными вещами, по фрау Миллер тщательно проверена, в противном случае ей не поручили бы то, чем она занималась в России. Судьба Гардекопфа зависит от того, как твердо будет стоять на ногах Миллер после выздоровления.

«Нет, — решил он, — фрау Миллер ни в чем не виновата, и надо попытаться отвести от нее любые подозрения». Гардекопф остановился, закурил, несколько минут постоял, раздумывая, потом резко повернулся и быстро зашагал к госпиталю для старших офицеров.

Минут через двадцать он остановился у старинных ворот, за которыми виднелось пятиэтажное здание госпиталя. Ворота были закрыты, он постучал в окно привратницкой. Спустя несколько секунд в привратницкой зажегся свет, открылась дверь и на пороге появился заспанный пожилой солдат вермахта, в наброшенной на узкие плечи шинели.

— Чем могу быть полезен господину обер-лейтенанту?

— Недавно в госпиталь привезли раненую женщину. Тебе известно это?

— Так точно.

— Где ее поместили?

— Об этом надо спросить у дежурного врача. Вас провести к нему?

— Да, пожалуйста.

Солдат пропустил Гардекопфа через привратницкую, запер на ключ дверь и повел его по темной аллее к приемному покою. Седой майор медицинской службы (Гардекопф определил его воинское звание по шинели, висевшей на вешалке) сидел за столом в белом халате и что-то писал в толстой тетради.

— Вы ко мне?

— Да, — ответил Гардекопф, вплотную подходя к столу.

— Часа два назад в госпиталь привезли раненую женщину. Она жива?

— Вы имеете в виду гауптмана Миллер?

— Да.

— Жива. Она находится в отдельной палате в хирургическом отделении.

— Как ее самочувствие?

— Очень слаба. Потеряла много крови, ранение для жизни не опасное, по пролежит у нас долго. После серии уколов пришла в сознание, сейчас спит. Если желаете увидеть ее, я провожу вас в палату, там сейчас дежурит ваш сотрудник.

— Я знаю.

Врач молча вышел из-за стола и повел Гардекопфа в хирургическое отделение, расположенное на втором этаже. У палаты, на двери которой стоял номер 21. майор медицинской службы остановился:

— Подождите меня здесь, я принесу вам халат. Чемодан оставьте в коридоре.

— Какой чемодан? Ах, да…

Гардекопф только сейчас сообразил, что у него в руке чемодан с вещами. Он поставил его у стены и стал ждать врача.

Лейтенант Штунд, находившаяся в палате Миллер, услышала шаги и выглянула в коридор. Она видела Гардекопфа на аэродроме в автомобиле Штольца и решила, что он пришел по его приказанию. Тихо прикрыла за собой дверь.

— Господин обер-лейтенант, Миллер спит. Заходите в палату. Я отлучусь на несколько минут. Вы не возражаете?

— Не возражаю. И попрошу, пока я буду там, не входить. Поняли меня?

— Поняла. Я буду ждать вас в коридоре.

Подошел врач и подал Гардекопфу белый халат. Тот накинул его на плечи и тихо отворил дверь в палату, где лежала Эльза. Осторожно подошел к кровати. Эльза не спала, она внимательно смотрела на Гардекопфа. Он улыбнулся во весь рот. Левой рукой он сжимал несходившийся на груди халат, а правой стягивал с головы фуражку. Вид у него был очень смешной, Эльза слабо улыбнулась.