Петр Толочко - Кочевые народы степей и Киевская Русь

Что касается датировки масок, то они вполне укладываются в домонгольский период. По мнению ряда исследователей, есть основания полагать, что они изготавливались в XI — начале XIII в. в мастерских русских городов. Предположение это не имеет археологических подтверждений, но и не лишено вероятия. Известно, что бронзовые зеркала, так любимые черноклобукскими и половецкими женщинами, действительно производились в русских городах.

Торки днепровского левобережья археологически почти неизвестны. Возможно, их древности еще будут обнаружены, хотя ожидать таких находок, как в Поросье, вряд ли следует. Левобережные торки не имели «своей» территории, жили разрозненно и, очевидно, сравнительно быстро подверглись русской окультурации. Будучи христианами, они хоронили своих умерших на общих кладбищах и, естественно, не сопровождали их богатым инвентарем. Следовательно, вычленить их среди русских захоронений можно лишь на основании антропологического анализа.

Процесс ассимиляции русичами торческого населения южнорусского пограничья, протекавший активно в XI — начале XIII в., окончательно завершился, по-видимому, уже в эпоху монгольского владычества. Правда, в этот период, как свидетельствуют археологические материалы, часть черных клобуков Поросья откочевывает в степи Поволжья, а также в Поднестровье [156] Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. С. 153. .

Не успели русские люди перевести дух от печенежских и торческих набегов, как пришлось столкнуться с новым сильным врагом. В южнорусские степи, сметая на своем пути печенегов и торков, хлынули орды половцев. К 60-м годам XI в. они освоили огромные степные пространства протяженностью с востока на запад 2 тыс. км и с юга на север — 400–500 км. Беспокойными соседями Руси половцы оставались вплоть до монголо-татарского нашествия.

Название «половцы» имеет русское происхождение и не являлось самоназванием этого народа. Средневековые авторы, писавшие на греческом и латинском языках, называли половцев куманами или команами. Арабские и персидские географы и историки IX–X вв. упоминают страну и народ кимаков, а также кипчаков.

В исторической литературе длительное время предпринимаются попытки этимологического истолкования русского термина «половцы». Польскому историку начала XVI в. Матвею Меховскому казалось, что «половцы в переводе на русский язык означает „охотники“ или „грабители“, так как они часто, делая набеги, грабили русских» [157] Меховский Матвей. Трактат о двух Сарматиях. Введение, перевод и комментарий С. А. Аннинского. М.; Л., 1936. С. 47–48. . Русский историк А. А. Куник считал, что слово «половцы» происходило от слова «половый» — изжелта-белый, желтоватый, соломенно-желтый. Несмотря на совершенную неприемлемость такого толкования (торки-кочевники никогда не были светловолосыми, и нет источников, которые бы это утверждали), оно было поддержано Д. А. Расовским, М. И. Артамоновым, Л. Н. Гумилевым и другими исследователями. С. А. Плетнева повторила это объяснение в монографии «Половцы», вышедшей в 1990 г.

Между тем в литературе имеется другое и, как кажется, более корректное толкование названия «половцы». Е. Ч. Скржинская, обратив внимание на зафиксированное в летописях понятие «онополовец» в значении — живущий по ту сторону реки, пришла к выводу, что именно оно послужило исходным для наименования русскими новых соседей [158] Скржинская Е. Ч. Половцы. Опыт исторического истолкования термина // Византийский временник. Т. 46. С. 255–276. .

В представлении русских половцы были жителями днепровского Левобережья. Рассказывая об участии половецких дружин в походе Юрия Долгорукого «в Русь» в 1152 г., летописец заметил, что с ним пошли не только Отперлюевы и Таксобичи, но «и вся Половецкая земля, что же ихъ межи Волгою и Днепромъ» [159] Летопись по Ипатскому списку. С. 314. . Следовательно, левый берег Днепра был как бы половецкий, а правый — русский. Когда в 1193 г. Ростислав Рюрикович выступил в поход на половцев, то по пути вглубь половецких кочевий узнал, что их вежи и стада находятся на правой стороне Днепра, которую он именует Русской. «И ѣхаша изъездомъ и быша на Ивлѣ на рѣцѣ на Половѣцкой, и ту изъимаша сторожи Половѣцкыя и вземше у нихъ вѣсть, аже Половци днища далѣе лежать, и вѣжа, и стада по сей сторонѣ Днепра, по Русской» [160] Там же. С. 455. .

Анализируя летописные известия, повествующие о взаимоотношениях русских с половцами, нетрудно убедиться, что правый берег Днепра имеет определение не только «Русского» или «Киевского», но также и «сей» стороны. Левый практически всегда именуется «оной стороной». В летописной статье 1172 г. говорится, что киевский князь Глеб Юрьевич «ѣхалъ на ону сторону к онѣмъ Половьцамъ» [161] Там же. С. 379. .

В цитированной летописной фразе, по-видимому, и содержится разгадка названия «половцы». Для русских летописцев они действительно были жителями «оного пола», то есть «онополовцами» или просто «половцами».

Со временем половцы освоили также степное Правобережье, но это уже не изменило их восприятия русскими людьми — как народа, живущего на противоположной стороне Днепра.

В Византии, а также некоторых западных странах новый кочевой народ фигурирует под именем куманов. По мнению ряда исследователей, это объясняется тем, что в южнорусских степях в XI–XIII вв. кочевали не один, а два близкородственных народа. Половцы занимали степи между Волгой и Днепром, а куманы — между Днепром и Дунаем. В свете данных археологии, предположение это не лишено вероятия, хотя следует признать, что средневековые хронисты такого различия не знали. Для русских летописцев все кочевники были половцами, для греческих и европейских авторов — куманами.

Первоначально половцы входили в Кимакский каганат с центром в Прииртышье и назывались кипчаками.

В конце X — начале XI в., освободившись от кимакской зависимости, они двинулись на запад. «Марш» кипчаков был стремительным. Уже к середине XI в. они вышли к Днепру, а к началу 70-х годов XI в. освоили и степные просторы между Днепром и Дунаем. При этом прежние хозяева степей — печенеги и торки — были подчинены их воле или ушли под защиту могущественных государств — Византии и Руси.

Изучение исторической географии Половецкой земли с привлечением археологических источников позволяет уточнить ее летописную локализацию. Северная граница «Поля Половецкого» проходила на Левобережье — в междуречье Ворсклы и Орели, на Правобережье — в междуречье Роси и Тясмина. На юге оно включало северокавказские, приазовские, крымские и причерноморские степи.