Генрих Цывинский - Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
- Название:Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ООО ИТД «ЛеКо»
- Год:2008
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-85875-012-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Генрих Цывинский - Пятьдесят лет в Российском императорском флоте краткое содержание
Имя адмирала Генриха Фаддеевича Цывинского не знакомо даже тем, кто интересуется морской историей. Начав в 70-х гг. XIX в. службу в Российском императорском флоте, он прошел трудную школу морской службы и дослужился до звания адмирала. Особенно трагичным событием для Г.Ф. Цывинского явилась Цусимская катастрофа, поставившая точку в преступной политике царского правительства на Дальнем Востоке.
Будучи уже адмиралом, Г.Ф. Цывинский, один из сыновей которого погиб в Цусимском бою, отдавал все силы и энергию для совершенствования боевой подготовки на кораблях как на Черном море, так и на Балтике. Пришлось пережить бывшему царскому адмиралу и ужасные годы развала империи и гражданской войны, а все революционные изменения в стране он, как и многие, не принял. Чудом избежав «революционного возмездия», Г.Ф. Цывинский в 1922 г. эмигрировал в Польшу. Благодаря эмиграции и появились предлагаемые читателю воспоминания.
Весьма интересен его рассказ о дальних океанских плаваниях, участником которых он являлся, а также описание жизни и быта во многих странах, и в первую очередь Японии. На основе мемуаров Г.Ф. Цывинского написан роман B.C. Пикуля «Три возраста Окини-сан».
Пятьдесят лет в Российском императорском флоте - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Таким образом, первой освободительницей Киева оказалась нерусская белая армия. Это было устроено Троцким с коварным умыслом — отдать город галичанам, а не русским, дабы их (союзников) между собой поссорить, что и случилось в действительности на следующий день, когда первый русский полк вошел с запозданием в Киев (Троцкий приказал открыть фронт с западной стороны Киева, а с восточной задержал свои войска за Днепром, оказывая сопротивление русским, подходившим с востока). Это было 31 августа, около полудня; публика, собравшаяся на Крещатике возле думы, ликовала, устраивая овации стоявшей тут артиллерии. На балконе думы собрались представители наскоро образовавшегося правительства из самостийных украинцев с желто-синим национальным флагом и произносили патриотические речи на малороссийском языке.
В этот момент подходил со стороны Днепра первый русский полк «белых» и заиграл русский гимн. Полковник с русским национальным флагом поднялся на балкон и поставил его рядом с украинским; на это один из украинцев подскочил к флагу, сломал его древко и бросил на панель. Полковник выстрелил в оскорбителя из револьвера, и вслед за тем из рядов русского полка посыпались на балкон выстрелы, на это австрийская артиллерия, охранявшая думу, открыла огонь по полку, и началась перестрелка между союзниками… Таким образом дьявольская затея Троцкого осуществилась. Площадь мгновенно опустела; на мостовой осталось несколько человек, убитых и раненых. Русский полк прошел далее и занял одну из пустых казарм.
Вечером были расклеены плакаты от имени начальника русских войск с выражением прискорбия за инцидент, вызванный «недоразумением». Генерал успокаивал киевлян тем, что он приказал галицийским войскам отойти от Киева на 25 верст на запад. Это обидное для первых избавителей Киева решение породило вражду между союзными войсками, и спустя некоторое время галичане оставили Украину и ушли домой.
С занятием Киева «белыми» цены на продукты быстро упали: хлеб черный с 70 рублей за фунт упал до 14 рублей; рестораны и лавки открылись, и жить стало легче. В половине сентября с юга пришел по Днепру молодой контр-адмирал Иван Кононов с речной флотилией. В его штабе найдя нескольких офицеров, плававших у меня в качестве гардемарин, я просил их помочь мне добраться до Юзовки, где я числился на службе на снарядном заводе. Вскоре отправлялся вниз по Днепру один из пароходов флотилии (до Екатеринослава), и я, захватив с собой бухгалтера Васильева и контр-агента нашего управления Саломонова, отправился 28 сентября в Екатеринослав. Пароход двигался медленно, ведя на буксире баржу с беженцами, по ночам становились на якорь.
3 октября мы прибыли в Екатеринослав. В Екатеринославе рынки были полны всякой провизией и южными фруктами. У нас глаза разбегались после киевского голодания. На четвертый день нашего пребывания в Екатеринославе получилось внезапное известие, что Киев вновь был захвачен красноармейцами и там произошла жестокая резня.
В Юзовке я нашел полное благополучие. Здесь изготовлялись снаряды и производился ремонт артиллерии. Управляющий Неудачин и весь состав заводских служащих проживали в своих домах, хотя их квартиры заметно пострадали от грабежа в прошлую весну при кратковременном туда нашествии большевиков. Сын Неудачина Славик, мой бывший воспитанник, был теперь дома. Он еще в мае был мною отправлен кружным путем через Одессу со студентом домой. Я занял квартиру архитектора Нумелина, бежавшего к себе в Финляндию.
В качестве представителя завода я часто ездил в Харьков, где была главная квартира командующего белой армии. В Харькове жизнь била ключом: гостиницы, театры, рестораны были полны жуирующей военной публикой. Офицерские жены, дамы полусвета, спекулянты разного сорта кутили, гуляли, катались по городу, играли в карты. Бежавшие с фронта дезертиры-солдаты в числе десятков тысяч шлялись по улицам, по кабакам, трактирам, а по ночам заполняли все залы вокзала. Такого характера был тыл того фронта, который в то время позорно отступал на юг, отдавая большевикам без бою Тулу, Курск, Белгород (никто ведь его и не защищал).
Это был сущий пир на вулкане, и этот вулкан вскоре был взорван; позорной памяти генерал Май-Маевский вскоре, в декабре 1919 года, сдал Харьков большевикам. Сменивший его Врангель отступил к Юзовке, объявил прокламациями, что будет защищать весь Донецкий угольный бассейн. Полагаясь на это, мы сидели в Юзовке спокойно, и наши мастерские продолжали работать на белую армию. Но спустя пару дней Врангель со своим штабом внезапно оставил Юзовку и бросился на юг в Ростов, а вслед за ним вся его армия бежала врассыпную, захватывая на своем бегу встреченные в степи лошади, подводы, домашний скот и грабя на путях к Ростову попутные села и хутора.
Наш завод с 60 орудиями, бывшими в ремонте, снаряды, автомобили и все заводское имущество достались большевикам. На железнодорожной станции Юзово стояли готовые к отправке 5 поездов, нагруженных военными припасами и беглецами; но эти поезда не успели тронуться с места из-за отсутствия свободных паровозов.
1 января 1920 г. в г. Юзовку вступила большевистская конница. Оставаться было рискованно, так как на заводе все меня называли «адмиралом». Поэтому я решил переехать за 8 верст в самый городок Юзовку. Под видом бывшего учителя — литовского гражданина Генриха Фадеевича я поселился у аптекаря-еврея Эскина, заняв у него комнату со столом.
С Новороссийского завода бежали на юг главно-уполномоченный Свидзын и директор Грузов, а также и англичане Глас, Бальфур и другие агенты комитета. Оставшиеся инженеры и начальники мастерских со страхом ожидали решения комитета взбунтовавшихся рабочих завода о своей дальнейшей участи. Старшие инженеры, требовавшие строгого исполнения службы, были изгнаны или отданы в распоряжение чрезвычайки. Всем правил рабочий комитет. С занятием Юзовки большевики ввели здесь свой обычный режим; захватили рынки, провизионные склады, магазины и частные дома, реквизируя квартиры, где устроили свои фискальные учреждения и жилье.
К нам, в квартиру аптекаря, врывались по несколько раз на день гнусного вида типы и требовали для себя мою комнату. Я на это время переселялся в проходную столовую и спал на диване, угла своего я не имел; приходилось блуждать, и не было возможности чем-либо заняться. По временам бывали обыски, и семья аптекаря постоянно находилась в тревоге. Лабораторию медикаментов и аптеку Эскина большевики «национализировали», а его самого заставили в ней работать в качестве провизора. При недостатке топлива в квартире было очень холодно; в моей комнате вода замерзала. Захватив наши заводы, комиссары из центра объявили на митингах, что намерены «поднять промышленность» в Донецком бассейне, но на деле оказалось, что юзовские две шахты, подававшие по 250 вагонов угля в сутки, теперь стали с трудом подавать четыре вагона и уголь был наполовину засоренный породою.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: