Стаффорд Бир - Мозг фирмы

Хотя проект Киберсин по-прежнему требовал научного руководства, я был настолько занят всякими делами, что не успевал даже побеседовать со всеми недавно принятыми в нашу группу людьми. Шел декабрь 1972 г. После октябрьских событии приоритеты изменились, как уже об этом упоминалось. Никто этого не знал лучше самого министра экономики, а его реакцией стало распоряжение пересмотреть быстро всю программу Киберсин с самых основ - к ужасу многих и неудовольствию немногих и запутыванию всего вопроса о рекурсиях. Испугались те, кто считал Киберсин политическим инструментом и кто полагал, что политическая поддержка нашей работе уменьшается. Удовлетворение испытывали технократически мыслящие специалисты, желающие добиться эффективного управления независимо от политической обстановки. Появление новой рекурсии не проявлялось, поскольку все обстоятельства, перечисленные в двух предыдущих разделах этой главы, казались достаточными для объяснения причин "изменения положения" и не указывали ни на какие структурные проблемы в рекурсивной картине экономики. Однако такая проблема проявилась. Если мысленно вернуться к оригиналу модели ноября 1971 г., то выяснится, что экономика описывалась нами тогда через ее активы — землю, минералы, промышленность (относящуюся как к частному, так и к общественному секторам). Упор в то время делали на переход от частного к общественному владению, которое и составляло то, что называлось "социальной экономикой". Отсюда естественно следствие, что любой из нас структурно подходил к этим организациям, учитывая их принадлежность: землей командовало министерство сельского хозяйства. Собственность на землю многие годы была важнейшим политическим вопросом в стране, а существенные изменения в этой области были проведены еще до появления правительства Альенде, хотя при нем их решение значительно ускорилось. Что касается министерства экономики, то оно занималось собственностью в промышленности и ее экономическим регулированием, направляя усилия в первую очередь на эффективное управление активами, принадлежащими промышленности как отрасли экономики. Такова была политическая реальность, создающая иерархию предприятий, секторов, областей экономики и ее административного аппарата. Это было продиктовано кибернетическим подходом, очертившим реальную картину промышленности как рекурсивный набор предприятий. Все было бы хорошо, но излишнее внимание к вопросу собственности имело смысл до тех пор, пока за этим стояла реальная власть хозяина. Между тем возросло влияние других факторов. Поэтому владельцы предприятий на Западе жалуются на слишком большую силу профсоюзов, а меньшинство инакомыслящих во всех развитых странах часто обвиняют в том, что общество предпочитает от них откупиться. Во всех современных обществах, где подобные движения не подавлены силой, наблюдаются стремление общественности к самоорганизации и ее развитие как жизнеспособной системы, независимой или даже противодействующей архаичной и отмирающей власти законов и судов. То же самое произошло и в Чили к концу 1972 г. Модель, которую мы до этого использовали, перестала адекватно отражать изменения, происшедшие в течение правления правительства президента Альенде, а также и те изменения, которые кристаллизовались во время октябрьских событий, поскольку изменилось управление экономикой, которое ничего общего с собственностью, в юридическом смысле понятия, уже не имело.

Для точности укажем, что в нашей модели собственность учитывалась по принадлежности (частная, общественная), как образующая жизнеспособную систему (ослабленным вариантом системы 1). Общественность (рассматриваемая, конечно, как экономический фактор) составляла часть окружающей среды по отношению к системе 1 и связывалась с операциями системы 1 через гомеостатическую петлю, обозначенную "спрос" в одном направлении и "поставки" в обратном, функция распределения представлялась как метаболизирующая этот гомеостаз. Конечно, продолжая использовать фильтр собственности при всяких демонстрациях нашей деятельности, мы понимали, что функция распределения находилась в основном в руках гремио и, следовательно, поддержание гомеостаза было уязвимо, но наличие этого фактора не означало его учета системой 1. Все подсистемы жизнеспособной системы, как показано в нашей модели, рассматриваются в качестве важных компонентов обеспечения жизнеспособности при всех обстоятельствах; поэтому выживание зависит от них всех. Тогда, пока управляющие активами определяли состав системы 1, картина модели подчинялась всем требованиям кибернетики и вместе с тем отражала политическую реальность. Я до сих пор считаю ее адекватной задаче, стоящей тогда перед нами. Однако то, что произошло (см. конец предыдущего раздела этой главы), решительно подтверждает смещение двух уровней рекурсии, представленных в нашей первой модели. Потребовалось много сил, чтобы проанализировать ситуацию и понять, почему и как это случилось и, следовательно, что с этим делать. В конце концов я счел, что большая часть трудностей, переживаемых нами в то время, была вызвана гиперболизацией значимости идеологии. Мы моделировали общественный сектор промышленности в n-рекурсиях, называя его "социальной экономикой". Однако действительное содержание социальной экономики, как оказалось, шире такого определения, и, чтобы моделировать министерский тоталитаризм, необходим дополнительный уровень рекурсии.

Я впервые столкнулся с подобным уникальным явлением, и это затруднило его признание и задержало объяснение. Экономическое сообщество (несколько отличающееся от демографического) само является общественной системой, поскольку постепенно создает собственную систему управления, достаточно независимого от права собственности. Функция распределения (отличающаяся от транспортной) тоже является жизнеспособной системой, поскольку также создавала свою систему управления, совершенно независимую от собственности гремио. Эти две системы управления были созданы системами 5 — 4 — 3 двух жизнеспособных систем как части социальной экономики, но не как части всех сложных рекурсий в промышленности. Таким образом, социальная экономика и общественный сектор промышленности во всяком случае не были явлениями одинакового масштаба: последняя представляла собой систему 1 первой. Такое заключение позволило мне определить отсутствующую рекурсию. Оно нуждается по крайней мере в тройственном представлении функционирования внутренней экономики страны, в котором частный сектор промышленности выступает в качестве одного из компонентов системы 1 наряду со всеми другими. Функции распределения или "коммерция" (в кавычках, поскольку рассматривается независимо от права на собственность) и "община" (в кавычках, поскольку тоже рассматривается как независимый инструмент), проявляющие себя как следствие сложившихся в них систем управления, как оказалось, повторим это, не зависят от норм промышленной модели. Конечно, могут быть и другие модели, но нам они пока неизвестны.