Рудольф Баландин - Жизнь, смерть, бессмертие?…

Нет, о гордости и спокойствии нынешнего человека перед оскалом смерти говорить не приходится. Самые смертоносные войны в истории произошли именно в нашем веке. А что сулит будущее? Если не глобальную военную, то не менее гибельную экологическую катастрофу. Современный человек, порабощенный бытом, производством, техникой, силою государства и капитала, никакие ощущает себя всемогущим богом. Он все более разуверивается в грядущем счастливом будущем. И это предвидел Достоевский. Черт резонно замечает:

«Но так как, ввиду закоренелой глупости человеческой, это, пожалуй, еще и в тысячу лет не устроится, то всякому, сознающему уже и теперь эту истину, позволительно устроиться совершенно как ему угодно, на новых началах. В этом смысле ему „все позволено“… Все это очень мило; только если захотел мошенничать, зачем бы еще, кажется, санкция истины? Но уж таков наш русский современный человек: без санкции и смошенничать не решится, до того уж истину возлюбил…»

Может показаться, что таков удел атеиста: перед лицом смерти стараться урвать от жизни все наивозможное, не считаясь ни с чем ради собственных удовольствий. Не веря в Бога, он волен сам назначать «правила игры», когда добро и зло превращаются в понятия относительные. Однако и для верующего, как принято считать, тоже «все позволено»; над его душой не властен ни дьявол, ни даже Бог. У человека всегда есть выбор, кому посвятить свою душу: Богу или дьяволу, жить в добре или во зле.

Да, пока человек жив, ему дарован весь этот мир; человеку дано распоряжаться своей жизнью, выбирать те или иные поступки, надеяться на что-то, рассчитывать на счастье… Смерть — это полнейшая определенность, отсутствие выбора, когда ничего не дозволено. Правда, в религиозных учениях смерть нередко толкуется как освобождение. Бессмертная душа покидает телесную тюрьму и устремляется в свою вечную обитель. Возникают каверзные вопросы. Если отделение души от тела — благо, то зачем вообще их соединять ради недолгого пребывания на Земле? И смерть младенца чудовищным образом тогда оказывается предпочтительнее смерти старца, прожившего трудную жизнь.

И бессмертие души выглядит каким-то односторонним: оно появляется после рождения (переходит от умирающих к родившимся; хотя умирает, как известно, меньше людей, чем рождается): она формируется в течение нескольких лет, да и потом не пребывает в состоянии вечного покоя — вне времени. Она изменчива.

Короче говоря, если смерть — благо, творимое ради высшего совершенства, то жизнь можно считать сущей бедой, от которой надо бы поскорее избавиться. Верующий в Бога-Творца уже при жизни готовится к загробному «антибытию»; верующий в Творящую Природу должен радостно отдать свою жизнь ради высшего совершенства. Проще всего тем, кто ни во что не верит или ни о чем запредельном не задумывается. Однако для них тем самым осуществляется животная жизнь, не достойная мыслящего создания, а смерть их лишь очищает Землю от алчных и беспринципных потребителей.

Возможен еще один вариант: признать свое незнание, отказаться от четких выводов и обратиться к фактам. О чем они свидетельствуют?

Из всех организмов наименьшая продолжительность жизни у простейших одноклеточных. В благоприятной среде они дробятся, размножаясь, чрезвычайно быстро. Каждое такое деление клетки можно считать ее смертью. Хотя имеется и другая версия: одноклеточный организм бессмертен (в принципе), ибо он не умирает, а удваивается. Во всяком случае для многоклеточных ситуация более определенная: высшие животные обычно живут значительно дольше низших. Человек в этом отношении, бесспорно, принадлежит к долгожителям.

Однако и тут все не так просто, как хотелось бы. Щука или ворон превосходят человека по продолжительности индивидуальной жизни. К тому же современные люди имеют возможность максимально отдалять свою смерть с помощью медицины. А еще совсем недавно — несколько веков назад — абсолютно преобладали недолгие жизни.

Ну а сколько живут деревья? Не они ли по этому показателю являются рекордсменами? Следовательно, их можно считать особыми избранниками Творящей Природы, наиболее совершенными созданиями!

Обратимся к показателям продолжительности жизни не особей, а видов. В геологической истории известны виды, обитавшие на Земле десятки, а то сотни миллионолетий. Скажем, семейство крокодилов сохраняется со времен мезозоя, эры господства рептилий, а скорпионы — с еще более ранних- эпох, когда высшие животные начали осваивать сушу. Акулы, судя по всему, существенно не изменились почти за полмиллиарда лет. Ну а сине-зеленые водоросли обитают на планете с незапамятных времен — несколько миллиардолетий.

Едва ли не наиболее быстро вымирали… наши предки, гоминиды. Из всех видов за последние 2–3 миллионолетия сохранился только один Homo sapiens. Получается, что Творящая Природа особенно быстро браковала, обрекая на смерть, наиболее разумных обитателей Земли. Да и человечество в нашу эпоху выглядит обреченным видом: за 40 тысячелетий оно так преобразило среду своего обитания, что начался глобальный экологический кризис.

В судьбе любого живого существа наименее определена дата рождения, наиболее определена — смерти.

Дробление одноклеточного есть, по своей сути, рождение двух организмов. При половом размножении две клетки, сливаясь, дают начало новому организму. Однако в этот момент организма как такового еще нет. Появляется идея будущего индивидуума, сгусток генетической информации, определяющей врожденные его качества. Включается механизм кристаллизации особи (по выражению выдающегося физика Эрвина Шредингера, апериодического кристалла).

Возникает вопрос: разве организм появляется только тогда, когда активно поглощает из внешней среды молекулы, наращивая свое тело? В материальном воплощении — да, он оформляется именно тогда. Но ведь, как известно, все его атомы достаточно быстро замещаются новыми. Они не более чем строительный материал. А план строения, конструкция, устойчивость, динамика — все это определяется генетической информацией, записанной на молекулярном уровне.

Следовательно, в информационном аспекте идея данного конкретного организма складывается из двух источников — от двух родителей. И у каждого из них в свою очередь есть два источника генетической информации. Таким образом информационные истоки каждого существа, каждого из нас, уходят в далекое прошлое. От поколения в поколение, от родителей к детям непрерывно передается пламя жизни — идея жизни! — без малейшего перерыва

Возникает образ живой трепетной ткани, сплетенной из миллионов и миллионов особей в четырехмерном пространстве-времени биосферы. К каждому из нынешних организмов тянутся непрерывные нити былых жизней. В этом смысле наше прошлое — это история всего живого вещества планеты.