Абрам Фет - Инстинкт и социальное поведение

Родился 25 декабря 1642, скончался 20 марта 1727 г.»

Мы знаем теперь, сколь долгий путь отделяет это начало достоверного научного знания от подлинного понимания природы, и в особенности – природы человека. «Задача двух тел», решенная в небесной механике, была гораздо проще задач, стоящих перед нашей цивилизацией; но надежды современников Ньютона не были напрасны. «Ньютонианство» очень скоро было усвоено во Франции, где и развилась под его влиянием идея прогресса .

Новое научное мировоззрение встретило во Франции сопротивление, поскольку у французов еще господствовала не только декартова философия и математика, но и декартова физика – не согласная с опытом «теория вихрей». [57] Заметим, что эта теория, не выдержавшая опытной проверки, все же содержала интересные идеи, напоминающие позднейшие теории поля. Так обычно бывает с заблуждениями великих людей! Первый, кто изложил последовательную теорию прогресса, под этим названием, был аббат де Сен-Пьер, еще сторонник картезианской философии. [58] То есть последователь философии Декарта. Он был один из тех французских аббатов, которые мало занимались религией. В своей книге “Observations sur le progrès continu de la raison universelle” [«Замечания о непрерывном прогрессе всеобщего разума»] (1737) он изложил концепцию, противоположную древнему представлению о постоянной деградации человечества. Напротив, он видел в истории процесс совершенствования человечества, приращения знаний и искусств, а также улучшения нравов и обычаев – процесс, лишь временно прерванный в средние века «вторжением варваров». Аббат де Сен-Пьер не согласен был со старой аналогией, уподоблявшей историю человечества жизни отдельного человека и видевшей в ее разных фазах нечто вроде детства, юности или старости индивида. Бэкон и Паскаль, принимавшие всерьез эту метафору, полагали, что их время было уже старостью человеческого рода, а поскольку христианское учение о Страшном Суде предвещало конец истории, они приходили к выводу, что этот конец уже близок. Таким образом, даже те, кто признавал совершенствование человечества в прошлом, не сулили ему долгого будущего: они рассматривали свое время как эпоху наивысшего совершенства!

Иначе думал аббат де Сен-Пьер: во всех своих построениях он был убежденный оптимист. [59] В одном из своих проектов он предлагал установить в Европе вечный мир, создав международную организацию для разрешения конфликтов. По его мнению, правительства того времени были способны к такому образу действий. Как видно, только оптимисты могут предвидеть отдаленное будущее! Он считал, что природа всегда сохраняет неизменную способность производить гениальных людей, так что не происходит никакого вырождения. А поскольку открытия и изобретения накапливаются, то при благоприятных условиях – например, при отсутствии войн или тиранических правительств – человечеству предстоит неограниченное развитие. Аббат был уверен, что все эти условия, во всяком случае в Европе, вскоре можно будет обеспечить.

Де Сен-Пьер был оптимист в духе своего времени, когда люди – во всяком случае, просвещенные люди Европы – избавились от влияния средневековых авторитетов и начали доверять своему разуму. Конечно, он был не правоверный католик, а еретик: по определению епископа Боссюэ, «еретик – тот, кто доверяет своему разуму и руководствуется собственным мнением». Его религия, уже почти не преследуемая в начале 18 века, называлась деизмом. Деисты полагали, что бог, сотворивший этот прекрасный мир, не имеет больше надобности вмешиваться в его дела. Большинство деятелей «века Просвещения» верило в такого не слишком обременительного бога. Кроме того, аббат был еще картезианец, только слышавший о «ньютонианстве», но не понимавший его значения. Оптимизм его сводился к вере во всемогущество науки. Но самой важной наукой была для него будущая наука о человеке и обществе: он досадовал, что Ньютон и его последователи вместо этой главной науки занялись движением светил, и советовал открыть во всех академиях отделения политики и этики. Как видите, аббат был не ученый, а реформатор и прожектер.

Более серьезные люди тоже были полны энтузиазма, но пытались разобраться, что же в самом деле произошло. Вольтер, побывавший в Англии, старался усвоить теории Ньютона с помощью своей возлюбленной маркизы дю Шатле, умевшей справляться с нужной для этого математикой. Чтобы объяснить новую науку французам, он опубликовал в 1738 году популярную книгу «Элементы философии Ньютона». Вольтер считал Ньютона величайшим из когда-либо живших людей, что свидетельствует о настроении публики по обе стороны Ламанша. К середине века ньютонианство одержало полную победу, и французы, как часто бывало, довели эту английскую доктрину до логического завершения.

11 декабря 1750 года молодой человек двадцати трех лет, Анн Робер Тюрго, произнес в Сорбонне речь «О последовательных успехах человеческого разума». Тюрго был не литератор, а глубокий ученый – экономист, историк и философ. В дальнейшем он стал министром финансов, то есть главным министром Франции, и начал проводить реформы, которые могли бы спасти экономику этой страны и, может быть, предотвратили бы революцию. Придворная клика добилась его отставки. Но в двадцать три года Тюрго, хорошо знакомый с наукой своего времени, был полон энтузиазма. Конечно, он не думал, что проблемы человека и общества могут быть решены прямым применением методов первой, только что возникшей науки – которую мы теперь называем механикой. Но он правильно оценил величие достигнутого успеха и ожидал применения строгих методов, подобных методам Ньютона, к вопросам общественной жизни. Как мы сказали бы теперь, Тюрго недооценил трудности исследования сложных систем. Мечта его до сих пор остается мечтой, но, как теперь можно предполагать, достижимой мечтой – даже в случае человеческого общества. Как я уже сказал, он был не просто мечтатель, а глубокий ученый, опередивший свое время.

Речь Тюрго представляет собой подлинный манифест так называемой «религии прогресса», до сих пор владеющей умами людей. Конечно, это вовсе не «религия», как ее иронически называют нынешние скептики: это убеждение , которое можно разделять или нет. Приведем некоторые места из этой речи. В начале он говорит:

«Явления природы, подчиненные неизменным законам, заключены в круге всегда одинаковых превращений. Все возрождается, все погибает; и в последовательных поколениях, через которые растения и животные воспроизводятся, время в каждый момент только воссоздает образ того, что оно само разрушило.

Последовательное движение людей, напротив, представляет из века в век всегда меняющееся зрелище. Разум, страсти, свобода беспрестанно порождают новые события. Все эпохи сплетены цепью причин и следствий, связывающих данное состояние мира со всеми предшествовавшими состояниями.