Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции

Думается, что именно в этом определении отразился современный дарвинизм, соответствующий современному уровню наших знаний. Случайные же вариации, и в этом Чайковский и другие критики неодарвинизма совершенно правы, являются лишь формами поддержания стабильности вида, они побуждают отбор отсекать дестабилизирующие отклонения и к видообразованию не ведут. Дарвин думал иначе, открыв тем самым прямой путь к неодарвинистским сценариям, основанным на геноцентризме и мутационизме, т. е. на генетическом обосновании эволюционной роли случайных вариаций.

Это означает, что в наше время требуется реформа дарвинизма на его собственной основе, а не «научная революция», ниспровергающая дарвинизм, а вместе с ним и его главные достижения. Именно в понимании преобразующей эволюционной роли биологической работы больших групп организмов, поддерживаемой и усиливаемой отбором, состоит более глубокое опровержение доводов Дженкина, направленных против дарвинизма, чем было достигнуто менделевской моделью наследования и популяционной генетикой. «Кошмар Дженкина» по-настоящему прекращается только в XXI веке.

«Главный пункт у Дженкина, – объясняет Ю. Чайковский, – поглощающее влияние скрещивания. Предположим, что появляется вариант, более удачный, чем существующие, нормальные организмы данного вида. Спрашивается: с кем ему скрещиваться? Если вокруг имеются лишь нормальные особи, то шансов передать полезное новшество нет: уже через несколько поколений оно будет «засосано болотом» обычных организмов… Отбор мог бы быть эффективным лишь при условии, если какое-то уклонение, притом значительное, возникнет сразу у многих особей, но на самом деле такие отклонения редки и, значит, неизбежно будут поглощены «болотом» нормальных особей» (Там же, с. 109).

Без изменения всего комплекса биологической работы большой группы организмов данного вида в новых экологических условиях не может идти и речи об изменении направленности отбора, способной поддерживать мобилизационную инновацию, а не утопить ее в «болоте» скрещиваний с другими случайными вариациями единичных особей.

Популяционная генетика, опираясь на модель Менделя, вообще пошла в преодолении «кошмара» Дженкина не по магистральному, а по обходному пути. Она занялась расчетами, как скоро мутационные изменения, накопленные в неактивном гетерозиготном состоянии и действительно способные наследоваться в неограниченном числе поколений, проявившись у отдельных особей, распространятся при скрещиваниях по всей популяции.

Но никто никогда не доказал, что накоплением сколь угодно большого числа малых мутаций, а тем более проявлением крупной мутации можно получить какое-либо эволюционно значимое новшество. Будучи ошибками, сбоями, нарушениями биологической работы генетического аппарата, мутации способны или порождать генетические заболевания и разнообразные уродства, устраняемые вместе с их носителями нормализующим отбором, или во взаимодействии с комбинационными изменениями генетических структур половых клеток при оплодотворении порождать неисчислимое множество случайных вариаций.

Являясь основой внутривидового полиморфизма, такие вариации выступают не как источник видообразования, а совсем наоборот – как важнейшее средство самосохранения вида, позволяющее ему выживать при разнообразных запросах окружающей среды и элиминирующих воздействиях естественного отбора.

Ю. Чайковский подчеркивает, что «различие между особями к эволюции не ведет» (Там же, с.324). Это верно для обычных, рамочных различий. Однако здесь необходимо оговорить, какое различие и к какой эволюции. Внутривидовая эволюция, не выходящая за рамки поддержания стабильности вида, как раз и обусловливается действием отбора на различно устроенных и по-разному работающих особей.

Видообразовательные же процессы могут начаться только при снятии или достаточном снижении давления нормы (по Ю. Чайковскому) и при изменении форм биологической работы большой группы организмов, обусловливающей инновационный, трансформерный полиморфизм. В этих условиях отбор поощряет дивергенцию видов или их тотальное преобразование в качественно иные виды. Как бы там ни было, эволюция без отбора немыслима.

«Исходное допущение дарвинизма, – подводит итог Ю. Чайковский, – что различие между организмами одного вида есть фактор эволюции (эволюционная изменчивость) – оказалось принципиальной ошибкой» (Там же, с. 324). По отношению к обычной изменчивости – ошибкой. А по отношению к крупной, действительно преобразованной эволюционной изменчивости – гениальным предвидением.

Не случайно разброс признаков, который Ю. Чайковский вслед за С. Мейеном называет транзитивным полиморфизмом, или транполом, а действительно транзитивный, трансформерный полиморфизм лежит в основе отбора, способствующего видообразованию. Этот полиморфизм порождается различиями форм биологической работы организмов при приспособлении к необычным условиям.

Здесь необходимо сказать и о придуманном Ю. Чайковским в пику дарвинизму расплоде. Этим странным понятием выражена важная и интересная идея. Как и многие современные ламаркисты, Чайковский совершенно правомерно ратует за использование в эволюционной теории модели, сложившейся в теории иммунитета. Начало этому подходу положил австралийский ученый Э. Стил.

Действие одного из механизмов иммунитета заключается в избирательном размножении иммунных клеток, оказавшихся эффективными при действии на определенный антиген. «В стрессовой ситуации, какую создает вторжение антигена, – пишет Ю. Чайковский, – включается механизм перестройки иммуноглобулиновых генов… Параллель с эволюцией налицо, и можно сказать больше: иммуногенез выступает как эволюционный эксперимент, как модель эволюции путем активности генома» (Там же, с. 245, 247).

Ю. Чайковский усматривает в этом противоречие с дарвиновской теорией отбора. «Допущены к размножению, – рассуждает Чайковский, – термин селекционеров, он относится не к естественному, а к искусственному отбору… Иммуногенез сходен не с тем отбором, на котором Дарвин построил свое понимание эволюции, а с другим, искусственным отбором, который был привлечен им лишь для аналогии… Даже вдумчивые биологи подчас склонны считать всякий отбор, идущий в природе, естественным по Дарвину, поскольку-де искусственный отбор не может происходить в природе по определению» (Там же, с. 247–248).

Но если искусственный отбор происходит в природе без участия человека, заменяющего своей работой биологическую работу организмов, значит, это все же лишь один из вариантов, или разновидностей естественного отбора. Искусственный отбор при отсутствии селекционера – это нонсенс, бессмыслица. Чайковский очень старается придать подбору и избирательному размножению носителей полезных свойств недарвиновский смысл, но у него это очень плохо получается.