Иван Подласый - Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов

Здесь на берегу Десны провел свои отроческие годы будущий педагог. Учился в гимназии, куда должен был отправляться каждое утро за четыре версты. Незабываемое, чудесное время. О годах учения Ушинский вспоминает тепло. Особенно восторгался юный ученик своим директором, профессором И. Гиляковским. «Нет сомнения, – напишет он позже, – что многое зависит от общего распорядка заведений, но главное всегда будет зависеть от личности непосредственного воспитателя, стоящего с глазу на глаз с воспитанником; влияние личности воспитателя на молодую душу составляет ту воспитательную силу, которой нельзя заменить ни учебником, ни моральными сентенциями, ни системой наказаний и поощрений».

В 1840 г. Ушинский поступает на юридический факультет Московского университета. Учится блестяще. Но «здоровье его, – вспоминает историк Ю. Рехневский, – уже тогда было очень ненадежным, и городская жизнь действовала на него пагубно. В конце академического года, он, обычно, бледный, худой и харкая кровью, собирался с земляками на родину, в Малороссию, которую очень любил.»

В 20 лет Ушинский закончил университет и был оставлен для подготовки магистерского экзамена. В июне 1844 г. Совет университета присудил ему степень кандидата юриспруденции, и Ушинский продолжил научную стажировку.

Ему уже 22. О педагогике – главном деле своей жизни – пока не сказано ни слова. Мысли есть, но Ушинский не решается их высказывать: присматривается, сравнивает, проверяет себя еще и еще.

В 1846 г. его назначают исполняющим обязанности профессора камеральных наук по кафедре энциклопедии законоведения, государственного права и науки финансов в ярославский Демидовский юридический лицей. По своему значению лицеи шли сразу за университетами, их было немного: Царскосельский под Петербургом, в нем учился Пушкин; Нежинский на Украине, его закончил Гоголь; Ришельевский в Одессе.

Началась педагогическая деятельность. Доступность изложения трудных вопросов, строгая логика доказательств, вежливое отношение к ученикам вскоре сделали имя молодого профессора самым популярным в лицее. А его блестящий труд «О камеральном образовании» (1848) выдвинул Ушинского в первые ряды ученых того времени.

Ушинский глубоко изучает философию, штудирует языки, овладевает английским, французским, немецким; читает в оригинале Декарта, Руссо, Дидро, Гольбаха, Бэкона, Милля, Канта, Гегеля; пытается найти ответ на очень занимавший его в то время вопрос: что такое сознание?

Не всем нравится независимость и оригинальность мышления молодого профессора. Попечитель лицея П. Демидов пишет, что Ушинский имеет «большое дарование и отличные знания, но с большим самолюбием…» К тому же неосторожен в речах, резок в суждениях. Едва не потеряв рассудок от травли и мелочных придирок, Ушинский в сентябре 1849 г. подает начальству лицея прошение об отставке.

Он унижен, но не сломлен. Перебивается переводами, обзорами в журналах. Только через полтора года с большим трудом ему удается устроиться на должность столоначальника департамента иноземных вероисповеданий с окладом 400 рублей в год. В этой скучнейшей из должностей Ушинский пробыл до 1 января 1854 г.

Ушинский серьезно анализирует общественные отношения и приходит к выводу, что очень многое зависит от воспитания. Как и другие выдающиеся педагоги, он видит пути общественного переустройства в совершенствовании школьного дела. Вскоре Ушинского приглашают преподавателем русской словесности в Гатчинский сиротский институт; в 1885 г. назначают инспектором классов.

Однажды, осматривая комнаты, он обратил внимание на два больших шкафа. Что в них было – никто не знал, ибо шкафы эти уже 20 лет стояли опечатанными. Ушинский попросил сторожа открыть их и обнаружил целое сокровище: полное собрание педагогической литературы, наследство бывшего инспектора института, ученика Песталоцци Е. Гугеля. По свежим следам прочитанного Ушинский пишет страстную, едва ли не лучшую свою статью «О пользе педагогической литературы».

Статья имеет огромный успех. Ушинский воодушевлен, горячо принимается развивать свои педагогические взгляды. Он пишет обо всем. Нет, пожалуй, ни единого вопроса, которого бы он не коснулся глубоко, критически, заинтересованно.

Приходит к выводу – нет, не так надо учить. Надо знать все о тех, кого хочешь научить. «Если педагогика хочет воспитать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях». Диагноз Ушинского точен. Рекомендации выверены и бесспорны: сделать учебную работу по возможности интересной для ребенка, не превращая ее в развлечение. Надо учить интересно, легко, даже весело, но серьезно и глубоко.

Ушинского, уже известного и знаменитого педагога, приглашают занять должность инспектора классов Смольного института благородных девиц. Но его нововведения не понравились. Обвинения в вольнодумстве, непочтительном отношении к начальству, безбожии и даже аморальности так и сыплются со всех сторон. Да, Ушинский был несдержан, но глубоко прав. «Все русское образование отдали в руки идиоту и безуверу…», – написал он по поводу назначения адмирала Е. Путятина министром просвещения.

Просто уволить Ушинского было нельзя – слишком большую популярность приобрело его имя в России. Нашли «благовидный» предлог: по состоянию здоровья направить для лечения и изучения школьного дела за границу. Фактически это было изгнание, длившееся 5 лет. Ушинский посетил Швейцарию, Германию, Францию, Бельгию и Италию. За границей написал ряд великолепных педагогических сочинений и среди них выдержавший 187 переизданий учебник «Родное слово». Более 10 млн экземпляров книг Ушинского вышло до революции. Тогдашний министр просвещения Д. Толстой и его чиновники сделали все возможное для дискредитации учебника. Некто А. Филонов в брошюре «Плоды педагогической озлобленности» написал: «Народ, родители возмущаются против вашей книги…»

Главное сочинение Ушинского «Педагогическая антропология» начало печататься в 1867 г. Уже через год вышел первый том «Человек как предмет воспитания», спустя некоторое время – второй, третий остался незавершенным…

В педагогической системе Ушинского ведущее место занимает учение о целях, принципах, сущности воспитания. Он подмечает простой закон-парадокс: «Воспитание, если оно желает счастья человеку, должно воспитывать его не для счастья, а приготовлять к труду жизни». Воспитание, совершенствуясь, может далеко раздвинуть пределы человеческих сил: физических, умственных и нравственных. Но «как бы ни были чисты и возвышенны цели воспитания, оно должно иметь еще силу, чтобы достичь этих целей».

Руководящая роль принадлежит школе, учителю. «В воспитании все должно основываться на личности воспитателя, потому что воспитательная сила изливается только из живого источника человеческой личности. Никакие уставы и программы, никакой искусственный организм заведения, как бы хитро он ни был продуман, не может заменить личности в деле воспитания».