Василий Поздышев - Похолодание, а не потепление

В политику глобальное потепление было вброшено в 1988 году. Как обычно, новые политические тренды появляются в Америке. В 1988 г. в США была страшная жара. Засуха, лесные пожары и экономические последствия этого феномена неоднократно муссировались прессой, волнуя американское население, и Сенат принял решение собрать специальную комиссию.

Ее возглавил Джеймс Хансен, директор Института Годдарда в НАСА. Комиссия Хансена сделала в американском сенате сенсационный и пугающий доклад о глобальном потеплении, об эффекте СО 2и о катастрофических последствиях этого процесса для американской экономики.

Для ремарки — угольные и дизельные поезда, выбрасывающие СО 2, Джеймс Хансен в своем красочном докладе называл «поездами смерти», сравнивая их с нацистскими составами, везущими узников в крематории концлагерей…

Этот доклад не только напугал мучившихся от жары американских сенаторов (многие из которых не могли похвастаться не только высшим образованием, но и средним тоже), но и получил необыкновенную рекламу в средствах массовой информации. Газеты и телевидение соревновались в конкурсе страшных картинок — засухи, наводнения, ураганы и тому подобное. Летом 1988 года каждый второй американец был озабочен глобальным потеплением.

Чрезвычайно быстро — уже в том же 1988 году — США инициировали в ООН создание IPCC (основная международная организация, занимающаяся изменением климата).

IPCC-GIEC–Intergouvermental Panel on Climate Change— Межправительственная группа по вопросам изменения климата и есть та самая организация, которая создает «сценарии глобального потепления».

В названии, расшифровке аббревиатуры этой организации кроется немаловажный нюанс: это не «международная группа», а «межправительственная», и это — не группа экспертов-климатологов. Это— собрание представителей правительств стран-участников. Многие из этих представителей не имеют ничего общего с наукой и с климатом. Там есть члены кабинетов министров или представители экологических общественных организаций. Но самое главное — ИХ ВСЕХ ТУДА НАЗНАЧАЮТ ПРАВИТЕЛЬСТВА СТРАН-УЧАСТНИЦ.

Иначе говоря, людей, которые сомневаются в этой теории или предлагают иные теории, туда просто не назначают.

Явное влечение к катастрофизму есть изначальный атрибут этой межправительственной организации.

Первым президентом и идеологом IPCC, поставившим эту организацию на рельсы, был британский подданный сэр Джон Хьюгтон (John Houghton). Именно ему принадлежит известная фраза, ставшая настоящим девизом IPCC: «Кнам будут прислушиваться, только если мы объявим о настоящей катастрофе».

Он, продолжая «геноцидную» традицию доклада Хансена американскому сенату, заявил: «Глобальное потепление есть оружие массового уничтожения человечества».

Новый президент IPCC, уроженец Индии (вы поймете позже — почему выбрали представителя именно этой страны) Rajendra Pachauri продолжает в том же духе, заявляя: «Я надеюсь, что наши отчеты шокируют публику и заставят правительства действовать более активно». Господин Патчаури, кстати, тоже недавно получил Нобелевскую премию.

Вообще-то, изначальной целью ООН, при ее создании, являлось предотвращение новой мировой войны. С этой целью ООН как реальная площадка международных дебатов справилась: несмотря на военное противостояние мира Советского и мира Западного, третья мировая война, слава богу, не разразилась.

После развала Советской империи третья мировая война как угроза человечеству потеряла свою актуальность, и ООН в поиске новых задач переключилась на конфликты локальные и на гуманитарные проекты в бедных странах. В конце XX века страны-участники стали задавать вопросы о реформе ООН (а заодно и о пересмотре бюджета). Поэтому когда появилась такая глобальная задача, как спасение человечества от глобального потепления, руководство ООН ее сразу одобрило и поддержало: это ведь означает — новая миссия, новые комиссии, новые организации в рамках ООН.

Это даже не критика именно ООН. Нужно понимать, что ООН, как и любая другая международная бюджетная организация, живет и развивается по универсальным правилам бюрократии. Это не критика — это обычная бюрократическая действительность.

И новые организации, борющиеся с климатом под эгидой ООН, не заставили себя ждать.

Развитие «климатического» направления ООН не остановилось на создании и финансировании IPCC. На сегодняшний день под эгидой ООН с глобальным потеплением борются также: UNFCCC — UN Framework Convention on Climate Change, ACCAD — Advisory Commitee on Climate Applications and Data, WMO — World Meteorological Organisation, CCI–Commission for Climatoligy, GCOS — Global Climate Observing System, JSC — Joint Scientific Commitee for the World Climate Research Programme, SAC — Scientific Advisory Commitee for the World Climate Impact Assessment… и другие организации, комитеты и «образования», которые пополняют ряды международной бюрократии и существуют, естественно, за счет международных бюджетов. У этой бюрократии уже особое название появилось — климатократия.

Что же было результатом напряженной работы всех этих товарищей в направлении стабилизации земного климата?

UNFCCC — UN Framework Convention on Climate Change — по-русски Рамочная конвенция ООН об изменении климата — договор, созданный в 1992 году подписанием Конвенции, по которой 192 страны обязуются бороться с изменением климата. Эта конвенция содержит обязательства чрезвычайно общего характера — каждый участник (то есть государство, эту конвенцию подписавшее) осознает, что бороться с изменением климата надо, но борется сам по себе, как хочет и как может. Прекрасный договор — вообще-то ни о чем.

Именно поэтому ничего с подписанием РКИИ в мире, по большому счету, не изменилось. В России, например, Рамочная конвенция вступила в силу еще в 1994 году — ну и что с того?

Зато к этой Конвенции в 1997 году был «пришит» знаменитый Киотский протокол, по поводу которого сейчас столько шума в мире (и в России в том числе).

Вкратце— что это такое? О Киотском протоколе очень много писали, поэтому поймем главное и объективное:

Киотский протокол обязывает страны-участники взять на себя обязательства по сокращению выбросов СО 2на 5 % к 2012 году (исходя из объемов 1990 года).

По условиям документа, он становится действительным после подписания его (и ратификацией) странами, производящими не менее 55 % мировых эмиссий СО 2. Почему именно столько — никто внятно сказать не может.

Протокол сразу подписали развитые страны Европы и Японии, а дальше пошли серьезные затруднения — Индия и Китай отказались, США тоже, что касается России — то она заняла выжидательно-наблюдательную позицию (очевидно, пытаясь понять— зачем все это нужно).