Василий Поздышев - Похолодание, а не потепление

Если население будет сокращаться — будет сокращаться внутренний спрос, значит, надо наращивать экспорт. Из чего сегодня состоит наш экспорт? Почти на 70 % из углеводородов. Из этого — почти 80 % идет в Европу. А Европа уже приняла курс на сокращение использования углеводородов и снижения энергозависимости.

Киотский протокол-2 только ускорит международный курс на срочное снижение потребления ископаемого топлива. А это ускорит падение российского экспорта. Зачем же нам самим это подписывать?

Но то, что свершилось, уже не повернуть — нам надо приспосабливаться к изменению потребления в Европе и развивать экспорт в Индию, Китай и страны Африки. Там потребление ископаемого топлива будет расти. Им ископаемые энергоресурсы жизненно необходимы.

Никто не спорит, что надо развивать возобновляемую энергетику, что надо повышать экологичность производства, продолжать рационализировать природопользование. Но все это надо развивать последовательно, без паники и без траты огромных средств на борьбу с СО 2.

Страны ЕС хотят повысить потребление электричества и тепла из возобновляемых источников энергии — очень хорошо. Россия (без серьезных инвестиций) может частично ЗАМЕНИТЬ продаваемое в Европу ископаемое энергетическое сырье на НЕИСКОПАЕМОЕ:

Не хотите уголь — пожалуйста: у России 20 % мировых лесов и ежегодно миллионы тонн отходов лесной промышленности (обычно, по привычке, зарываемые в землю — метан, кстати, все это эмитирует, а метан — еще хуже, чем углекислый газ в смысле парникового эффекта…). Вместо того чтобы деньги в землю зарывать, Россия может поставлять на европейские ТЭЦ вместе с углем любую биомассу — стружку, гранулы, брикеты, торрифицированное дерево. Им это будет нужно в огромных количествах.

Не хотите нефть, дизель и бензин? В придачу к лесам у России около 8 % мировых сельхозугодий, пригодных для выращивания биоэнергетических культур (от сладкого сорго до рапса). Биоэтанол, метанол, биодизель — для производства всей линейки этой продукции у нас есть ресурсная база, нужно только использовать конкурентноспособные технологии. Не надо сейчас закупать немецкое оборудование для производства биодизеля — его еще инженеры Фишер и Тропч изобрели, чтобы делать синтетическое топливо из угля для немецких танков во времена Великой Отечественной. То, что им немецкие танки заправляли, — это не страшно, конечно, а вот то, что процесс старый и себестоимость дизеля очень высокая — это гораздо хуже.

Даже наш природный газ можно сделать для Европы более «экологичным». Из отходов лесной промышленности производить биоводород и смешивать его с газом для поставок в Европу. Россия до 10 % газа может таким образом экономить. А Европа получит до 10 % сокращения СО 2от газа, сжигаемого в турбинах. Да и теплотворность смеси будет выше (водород в разы более энергетичен).

Нужно продавать «цивилизованным потребителям» то, что они хотят потреблять, но это не значит, что мы должны потреблять и делать то же самое.

Причем, продавать это «чистое от СО 2топливо» надо, получая обратно хотя бы часть «карбоновых кредитов». По существующей системе Киотского протокола, 100 % карбоновых кредитов получает ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ЧИСТОЙ ЭНЕРГИИ, а не ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ЧИСТОГО ТОПЛИВА. Почему? Если логика и есть — то не в пользу стран — экспортеров возобновляемых энергоресурсов. А энергетикам нет большой разницы, что сжигать — уголь или сухие и спрессованные опилки — было бы топливо без перебоев. Если уж мир захотел построить «чистую энергетику», то надо менять эти механизмы и двигать «карбоновые преференции и мотивации» от производства энергии ниже по цепочке — к производству энергетического сырья.

На самом деле в этом конфликте «нового и старого мира» Россия оказалась в исключительной ситуации, которая позволяет ей при правильной позиции выступить медиатором на международной арене и надежным торговым партнером для обеих конфликтующих сторон.

Ну это все— политика, а что будет с людьми-то, если все эти предсказания о потеплении — правда? Чем это грозит жителям России, если самые «страшные» прогнозы реализуются?

В общем-то, ничем особенным. Из хороших последствий — зимы будут мягче, меньше энергии надо будет тратить на отопление, инфраструктура может стать дешевле, урожайность некоторых культур повысится. Из плохих — дороги грунтовые будут больше «размыты», грязи будет больше (но дороги нормальные нам и так построить придется лет за сто-двести).

Но давайте посмотрим на последствия увеличения концентрации СО 2более детально.

ЧТО ЖЕ БУДЕТ С НАМИ, в чем на самом деле проблема с СО 2и как ее решать?

Во-первых, сначала давайте посмотрим, что произойдет с радиационным форсажем, если концентрация СО 2в атмосфере увеличится вдвое?

Увеличение концентрации СО 2ВДВОЕ — есть некое магическое число или даже заклинание у людей, борющихся с потеплением. Почему-то допускать этого нельзя, это — точка невозврата, за этим рубежом (концентрация в 560 миллионных) — гибель цивилизации.

Давайте переведем концентрацию СО 2в эффект радиационного форсажа, а его — в добавочную температуру — и посмотрим, «что же будет с нами».

С точки зрения теории глобального потепления, эффект радиационного форсажа, вызванный возможным увеличением концентрации СО 2в атмосфере в два раза представляет собой 3,7 ватта на квадратный метр.

Эти заявления базируются на расчетах GIEC–IPCC, сделанных в 1998 году.

И даже если концентрация все-таки увеличится вдвое и достигнет 560 миллионных, чем нас все пугают, мы можем посчитать эффект радиационного форсажа и его влияние на температуру поверхности: 0,68 градуса Цельсия.

Не забудем, что эти расчеты отталкиваются от стартовой концентрации СО 2в 280 миллионных, то есть до начала «индустриальной эры» (до использования угля). То есть даже если это и так, то большая часть форсажа уже произошла: сегодня концентрация СО 2в атмосфере около 380 миллионных. Значит, среднее увеличение температуры земной поверхности, нас ожидающее в не очень близком будущем, не более четырех десятых (0,4) градуса по Цельсию.

Где же обещанные нам 6 градусов Цельсия? Непонятно.

То есть становится очевидно, что СО 2к проблеме изменения климата имеет очень отдаленное отношение. СО 2— это отдельно стоящая от климата проблема.

Тем не менее «фронт СО 2», или «карбоновый фронт», существует. Я предпочитаю использовать эту терминологию. Она более научна и правильна, по сравнению с популистско-политической проблемой «антропогенного изменения климата».

Проблема антропогенного фактора СО 2с изменением климата на Земле имеет очень неопределенную и недоказанную до сих пор наукой причинно-следственную связь, но факт остается фактом — человеческая деятельность, и особенно сжигание ископаемого топлива для получения энергии и тепла выбрасывает в атмосферу и СО 2тоже (и другие газы в больших количествах), что ведет к некоторому увеличению его концентрации.