Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина

Он поместил в начале «Происхождения» «исторический очерк» взглядов на происхождение видов, и на их изменчивость в частности. В сносках упоминалось примечательное утверждение Аристотеля, который задавался вопросом о том, почему различные части тела так хорошо соответствуют друг другу, как, к примеру, зубы нижней и верхней челюсти так аккуратно подходят друг к другу вместо того чтобы друг другу мешать.

Древнегреческий философ раньше времени осветил естественный отбор: если где бы то ни было все вещи (или все части одного целого) происходят так, словно они были созданы ради чего-то (случайно формируются нужным образом) — они сохраняются, а все остальные, образованные не таким способом — погибают.

Другими словами, если в ходе нескольких случайностей некое свойство становится полезным, оно проявится в следующих поколениях, а если нет, то существо с этим свойством не выживет.

Аристотель камня на камне бы не оставил от концепции Пейли.

Затем Дарвин принимается за Ламарка, мнение которого датируется 1801 годом. Ламарк утверждал, что виды могут происходить от других видов в основном потому, что тщательные исследования показывают наличие большого числа небольших разнообразий и вариаций в пределах одного вида, так что границы между явно разными видами являются куда более размытыми, чем принято думать. Но Дарвин отмечает здесь два недостатка. Один из них это убеждение в том, что приобретённые свойства могут передаваться по наследству — Дарвин приводит в качестве примера длинную шею жирафа. Другой состоит в том, что Ламарк верил в «прогресс» — односторонний подъем в сторону всё более высоких форм организации.

За этим следует длинный ряд незначительных фигур. Среди них примечательный, но малоизвестный Патрик Метью. В 1831 году он опубликовал книгу о древесине для строительства кораблей, в которой принципы естественного отбора указываются в приложениях. Натуралисты даже не пытались читать книгу, пока в 1860 Метью не обратил внимание на его предвосхищение центральных идей Дарвина в The Gardeners' Chronicle.

Затем Дарвин представляет своего более известного предшественника — «Следы естественной истории творения». Эта книга была анонимно опубликована в 1844 Робертом Чемберсом и ясно, что её автором был он. Медицинские школы Эдинбурга уже захлестнула волна осознания того, что совершенно разные животные имеют удивительно похожее анатомическое строение, предполагающее общее происхождение и таким образом изменяемость видов. К примеру, похожее сочетание костей можно увидеть в руке человека, лапе собаке, крыле птицы и плавнике кита. Если все они были созданы отдельно, то вероятно у Бога в тот момент был творческий кризис.

Чемберс был светским человеком, играл в гольф и поэтому решил сделать научное представление о возникновении жизни на Земли доступным для простого люда. Будучи прирождённым журналистом, Чембрс изложил историю не только жизни, но и всей вселенной. И наполнил книгу хитрыми нападками на всех этих «псов господних». Книга стала внезапной сенсацией и каждое последующее издание медленно исправляла различные ошибки, из-за которых первое издание столь легко поддавалось научной критике. Очерняемое духовенство благодарила Бога за то, что автор не начал писать на уровне одного из самых последних изданий.

Уважающий церковь Дарвин должен был упомянуть «Следы», при этом дистанцируясь от него. Так или иначе, он счёл книгу удручающе несовершенной. В своих «Исторических очерках» Дарвин цитировал десятое «улучшенное» издание, возразив, что анонимный автор «Следов» не объясняет какими способами живые организмы адаптируются к своей среде обитания или образу жизни. То же самое он отмечает и во введении, предполагая, что анонимный автор предположительно хотел сказать, что «спустя определённое количество поколений, от некоторых птиц произошёл дятел, а от некоторых растений — омела, и насколько мы видим, они были созданы идеальными. Однако такое предположение не кажется мне объяснением, поскольку не затрагивает случаев коадаптации живых организмов друг к друг и непостижимым и необъяснимым физическим условиям жизни.»

Затем следует больше авторитетных личностей, перемежаясь более меньшими фигурами. Одним их авторитетов был Ричард Оуэн, который был убеждён, что виды могут меняться, отметив, что для зоолога слово «творение» означает «процесс сам не знаю чего». Следующим был Уоллес. Дарвин делает довольно продолжительный обзор взаимодействий и с тем и с другим. Он так же упоминает Герберта Спенсера, который рассматривал разведение различных пород домашних животных как доказательство того, что виды могут меняется и в дикой природе без человеческого участия. В дальнейшем Спенсер становится крупным популяризатором идей Дарвина. Это он ввёл запоминающуюся фразу о том, что «выживает сильнейший», которая, к сожалению, для дарвинизма принесла больше вреда чем пользы, способствуя распространению более примитивной версии теории.

Неожиданной персоной среди них является преподобный Баден Пауэлл, который в своём «Эссе о единстве миров» 1855 утверждает, что возникновение новых видов это естественный процесс, а не чудо. Чести за упоминание изменчивости видов так же удостаиваются Карл Эрнст фон Баер, Хаксли и Хукер.

Дарвин был полон решимости не пропустить никого, и перечислил более чем двадцать человек, которые различными способами предвосхитили элементы его теории. Он абсолютно чётко указывал, что не приписывал себе идеи и не ставил в заслугу себе открытие того, что виды могут меняться, что обычно было широко распространено в научных кругах, и как показывает пример Бадена Пауэлла, далеко за их пределами. Так что Дарвин претендует не на идею эволюции, а на идею естественного отбора как эволюционного механизма.

Итак, мы вернулись к исходной точке. Изменяет ли инновационная идея мир, или сам изменяющийся мир порождает идею?

Да.

Это происходит по взаимодействии. Происходят обе эти вещи, не один раз, а снова и снова и каждая из них постепенно изменяет другую. Инновации перенаправляют курс развития человеческой цивилизации.

Новые социальные направления поощряют дальнейшие инновации. Мир человеческих идей и мир вещей рекурсивно модифицируют друг друга.

Вот что случается на планет, когда вид эволюционирует и обзаводиться не только интеллектом, но и тем, что мы называем экстеллектом. Тем что может хранить культурный капитал за пределами отдельных сознаний. И это позволяет культурному капиталу расти практически неограниченно и быть доступным практически любому человеку из последующих поколений.

Виды обладающие экстеллектом используют новые идеи. Не успели ещё высохнуть чернила «Происхождения видов», как биологи и другие люди уже пытались проверить идеи Дарвина, опровергнуть или развить их дальше. Если бы Дарвин написал «Теологию», и никто не написал был ничего похожего на «Происхождение видов», тогда экстеллект викторианской эпохи был не таким развитым и современный мир возник бы намного позже.