Пьер Руссо - Землетрясения

«Хм, весьма возможно, что это поднимается морское дно. Не забывайте, что штормы случаются и на дне. Вспомните хотя бы о том, что совсем недавно стряслось в Италии; ведь об этом пишут все газеты».

Действительно, за десять дней до землетрясения, а именно 8 апреля 1906 года, произошло сильное извержение Везувия. Правильнее было бы говорить о взрыве этого вулкана: его вершина взлетела на воздух, потоки лавы устремились по склонам, и дождь пепла обрушился на Неаполь.

И Джонни высказал по этому поводу свое мнение, не расходившееся с точкой зрения большинства его друзей, таких же калифорнийцев, как и он сам: «Как могут люди селиться так близко к вулкану? Право же, эти неаполитанцы не совсем в своем уме».

Расстанемся с командой «Мак-Кинау», еще не совсем оправившейся от испуга, и перенесемся на несколько миль к востоку, в Сан-Франциско, где многие еще спали в этот ранний час. Мы расскажем о Палас-Отеле, самой замечательной гостинице города, построенной на углу улиц Маркет-стрит и Нью-Монтгомерри. Это здание, отличавшееся неслыханной для того времени роскошью, было сооружено Уильямом Ролстоном, который с помощью основанного им же в 1864 году Калифорнийского банка контролировал всю экономику района.

Мало сказать, что Ролстон был богатейшим магнатом. Калифорнийцы прозвали его «колдуном». Ведь по указке его магического жезла поднялись из земли самые красивые и разнообразные здания, среди которых пальма первенства, несомненно, принадлежала Палас-Отелю. По желанию «колдуна», этот отель должен был стать самым большим в мире, и действительно, здание занимало более двух акров (более 0,8 гектара). Всеобщий восторг вызывали и семь этажей, и 800 номеров, и облицованный мрамором холл, в центре которого спускалась с потолка массивная хрустальная люстра. Здесь благоухали апельсиновые и лимонные деревья и сюда стекались все щеголи и щеголихи города, чтобы послушать оркестр и потанцевать. Говорят, что это восьмое чудо света в четыре раза превышало потребности населения того времени. Но какое это имело значение, раз оно составляло гордость города? Чтобы обставить свой огромный отель, Ролстон построил фабрики, изготовлявшие мебель, ковры, замки, часы и шелковые драпировки. Даже табак, который продавали в отеле, выращивался на принадлежащих Ролстону плантациях. Нет ничего удивительного, что каждый этаж гостиницы обошелся своему владельцу в миллион долларов. С момента ее открытия в 1875 году здесь побывало немало знаменитых людей того времени: Грант, Шеридан, Оскар Уайльд и император Бразилии.

В 1906 году в Сан-Франциско насчитывалось 400 тысяч жителей. Город этот был не только торговым и финансовым центром международного значения, но и играл выдающуюся роль в культурной жизни страны. Кроме того, Сан-Франциско стал излюбленным местом кутил и прожигателей жизни. Отнюдь не желая обидеть читателя, мы попросим его обратиться к рис. 1 на тот случай, если он имеет смутное представление о топографии Сан-Франциско и о местонахождении отеля мистера Ролстона. Правда, это схематичный чертеж, но он все же показывает расположение некоторых объектов, о которых мы будем говорить ниже.

Отметим, что Маркет-стрит, улица, где стоял Палас-Отель, является для Сан-Франциско тем же, чем площадь Оперы для Парижа, Пикадилли для Лондона или Таймс-Сквер для Нью-Йорка. Эта жизненно важная магистраль города достигает 30 метров в ширину, спускается почти по прямой с зеленеющих холмов Туин-Пикс на юго-западе до самого железнодорожного парома на северо-востоке. К основной артерии города примыкает множество второстепенных улиц. На севере — красивые улицы с роскошными магазинами, клубами, банками, театрами, большими гостиницами и зданиями торговых фирм и контор. Но чем дальше на юг, тем все непригляднее становятся улочки, впадающие в Маркет-стрит, с их покосившимися лачугами, кабачками и старьевщиками.

Палас-Отель возвышался в самом центре этой оживленной трассы. Путешественника, сошедшего с железнодорожного парома, ошеломлял оглушительный шум уличного движения.

Впрочем, вся эта суматоха не мешала, видимо, в середине апреля 1906 года спать глубоким сном гостям, остановившимся в отеле Сан-Франциско. Знаменитые гости были приняты с необычайной пышностью; весь город только о них и говорил. Да и как могло быть иначе, если в Сан-Франциско прибыла не более и не менее как оперная труппа нью-йоркского театра «Метрополитен». В ее составе были самые яркие «звезды» Парижа, Лондона и Рима во главе с самим Карузо.

Это событие всколыхнуло весь город от итальянских кварталов Норд-Бича до пышных особняков Ноб-Хилла. Светские дамы за несколько месяцев заказывали себе туалеты в Нью-Йорке и даже в Париже. Все билеты были тотчас распроданы. Чтобы понять значение этого события, надо вспомнить, что Сан-Франциско претендовал на роль театральной и музыкальной столицы, а Ролстон прилагал все усилия, чтобы претензии эти оправдались. Понятно, что артистов принимали в Палас-Отеле, как королей, и вся гостиница была украшена в их честь морем цветов.

Во вторник 17 апреля труппа давала «Кармен». В театре, не менее щедро украшенном цветами, чем Палас-Отель, Карузо и его товарищи были встречены неистовыми аплодисментами. После спектакля зрители отправились заканчивать ночь в кабачках Ноб-Хилла, а труппа уехала отдыхать в Палас-Отель.

Карузо крепко спал, как вдруг в 5 часов 12 минут он почувствовал, что его кровать сдвинулась с места, пересекла всю комнату, очутилась у противоположной стены и затем подскочила, как будто ее подбросили вверх, и тяжело опустилась на пол. В тот же миг пол заколебался и в номере Карузо, как и в других комнатах, затрещали стены, попадали и разлетелись в осколки вазы и стенные часы, с треском посыпались оконные стекла. Воздух был наполнен сильным глухим гулом, который сопровождался все усиливающимся грохотом обвалов, доносившимся отовсюду — и снизу, и сверху [11] Часть приведенных в этом разделе фактов заимствована из интересной книги Шарлотты Джексон. См. Ch. Jackson, The Story of San Francisco, New York, 1955. .

Знаменитый тенор в ужасе вскочил с постели и попытался встать на усыпанный осколками стекла пол, уходивший из-под ног. В полутьме ему удалось найти дверь и открыть ее. Карузо очутился в коридоре, где уже собрались другие певцы с вытаращенными от страха глазами. Некоторые выскочили в ночных рубахах, кое-кто наспех накинул чужое платье или надел на голову бутафорскую шляпу.