Лоуренс Краусс - Вселенная из ничего

Например, почему существует три поколения элементарных частиц — электроны и их более тяжелые собратья, мюоны и тауоны, или три различных набора кварков, из которых самые низкоэнергетические составляют большую часть материи, которую мы видим на Земле? Почему гравитация настолько слабее других сил в природе, например, электромагнетизма? Почему протон в 2000 раз тяжелее электрона?

Некоторые физики-ядерщики уже до крайности примкнули к антропной идее, возможно потому, что их усилия объяснить эти тайны, исходя из физических причин, до сих пор еще не увенчались успехом. В конце концов, если одна из фундаментальных величин в природе на самом деле является случайностью, обусловленной внешними причинами, то почему не все или почти все другие фундаментальные параметры? Может быть, все загадки физики элементарных частиц можно решить, повторяя одну и ту же мантру: если бы Вселенная была другой, мы бы в ней не могли жить.

Можно задаться вопросом, является ли такое решение тайн природы решением вообще, и что более важно, описывает ли оно науку, как мы ее понимаем. В конце концов, целью науки, и в частности физики, за последние 450 лет было объяснить, почему Вселенная должна быть такой, какой мы ее изучаем, а не почему вообще законы природы могут создавать весьма разные вселенные.

Я попытался объяснить, почему это не совсем так, а именно, почему многие уважаемые ученые обратились к антропному принципу, и почему многие довольно упорно работали, чтобы понять, можем ли мы, основываясь на нем, узнать что-то новое о нашей Вселенной.

Позвольте мне теперь пойти дальше и попытаться объяснить, как существование вечно необнаружимых вселенных — либо удаленных от нас на практически бесконечные расстояния в пространстве, либо прямо у нас под носом, удаленных от нас на микроскопические расстояния в возможных дополнительных измерениях — все же может быть подвергнуто определенного рода эмпирической проверке.

Представьте себе, например, что мы разработали теорию, основанную на объединении, по крайней мере, трех из четырех сил природы в какую-нибудь «теорию великого объединения», объект непрерывного и глубокого интереса к физике элементарных частиц (среди тех, кто не отказался искать фундаментальные теории в четырех измерениях). Такая теория будет делать прогнозы о силах природы, которые мы изучаем, и о многообразии элементарных частиц, которые мы исследуем на наших ускорителях. Если бы такая теория сделала множество предсказаний, которые были бы впоследствии проверены в наших экспериментах, мы бы имели очень серьезное основание подозревать, что в ней есть зерно истины.

Теперь предположим, что эта теория также предсказывает время инфляции в ранней Вселенной и фактически предсказывает, что наша эпоха инфляции является лишь одним из множества таких эпизодов в вечно расширяющейся мультивселенной. Даже если бы мы не могли исследовать существование таких областей вне нашего горизонта непосредственно, то, как я уже говорил ранее, если что-то ходит как утка и крякает как утка… Ну, вы знаете.

Поиск возможного эмпирического обоснования идей, охватывающих дополнительные измерения, более притянут за уши, но не невозможен. Многие яркие молодые теоретики посвящают свою профессиональную карьеру в надежде разработать эту теорию до стадии, где могут появиться некоторые доказательства, даже косвенные, что она верна. Их надежды могут быть несбыточными, но они проголосовали ногами. Возможно, некоторые данные с нового Большого адронного коллайдера под Женевой откроют некоторые тайные окна в эту новую физику.

Так, после столетия замечательного, действительно беспрецедентного прогресса в понимании природы, мы оказались способны исследовать вселенную на масштабах, которые ранее были невообразимы. Мы поняли природу расширения Большого Взрыва с его самых первых микросекунд и обнаружили существование сотен миллиардов новых галактик с сотнями миллиардов новых звезд. Мы обнаружили, что 99 процентов Вселенной на самом деле невидимы для нас, включая темную материю, которая, скорее всего, является какой-то новой формой элементарных частиц, и более того, темную энергию, происхождение которой остается в настоящее время полной загадкой.

И после всего этого, возможно, физика станет «наукой о внешней среде». Фундаментальные константы природы, до сих пор наделяемые особой ролью, могут оказаться просто случайностями окружающих условий. Если мы, ученые, как правило, воспринимаем себя и нашу науку слишком серьезно, может быть, мы также восприняли слишком серьезно нашу Вселенную. Может быть, буквально и метафорически, мы делаем много шума из ничего. По крайней мере, мы можем слишком сильно зависеть от ничего, доминирующего в нашей Вселенной! Может быть, наша Вселенная очень похожа на слезу, затерянную в огромном мультивселенском океане возможностей. Может быть, мы никогда не найдем теорию, которая описывает, почему Вселенная должна быть такой, какая она есть.

А может быть, найдем.

Это, в конце концов, наиболее точная картина, которую я могу нарисовать, реальности как мы ее теперь понимаем. Она основана на работах десятков тысяч упорных мыслителей в течение прошлого века, строительстве машин, одних из самых сложных из когда-либо созданных, и разработке одних из самых красивых, а также самых сложных идей, с которыми человечеству когда-либо приходилось сталкиваться. Это картина, создание которой наилучшим образом подчеркивает лучшее, что может быть в человеке — нашу способность представить себе множество вероятных сценариев существования и смелость их отважно исследовать — не перекладывая ответственность на неясную силу творения или на творца, который, по определению, всегда непостижим. Мы обязаны сделать это ради себя, чтобы извлечь мудрость из этого опыта. В противном случае мы окажем медвежью услугу всем ярким и смелым людям, которые помогли нам достичь нашего современного уровня знаний.

Если мы хотим извлечь философские выводы о нашей собственной жизни, нашей значимости и значимости самой Вселенной, наши выводы должны основываться на эмпирических знаниях. По-настоящему раскрыть наш разум означает заставить наше воображение соответствовать реальным доказательствам, а не наоборот, независимо от того, нравятся ли нам последствия.

Исаак Ньютон, возможно, величайший физик всех времен, глубоко изменил наше представление о Вселенной во многих отношениях. Но, пожалуй, самым важным вкладом, который он внес, была демонстрация возможности того, что вся Вселенная объяснима. Своим универсальным законом всемирного тяготения он впервые продемонстрировал, что даже небеса могут подчиняться власти законов природы. Странная, враждебная, угрожающая и, казалось бы, непредсказуемая Вселенная, возможно — совсем другое дело.