Михаил Курушин - Катастрофы и катаклизмы

Последующие ночи были неестественно светлы, ибо по небу потянулись фосфоресцирующие облака.

Судя по размерам разрушений, бомба для Хиросимы была взорвана на высоте 500 м. Выскочивший из нее огненный мяч расширялся со скоростью 800 м/с, едва касаясь при этом земли. В итоге 25 % жителей получили тяжелые ожоги.

Как в Хиросиме, так и в Нагасаки имело место секундное, но убийственное первичное излучение. Это всепроникающее гамма– и нейтронное излучение, преодолевавшее толстые бетонные стены и свирепствовавшее в радиусе 2 км.

К тому же сразу после взрывов произошло радиоактивное заражение воздуха, воды и почвы. Кроме того, взвихренный взрывом пепел вызвал черный дождь, пролившийся на землю и принесший смертельные дозы облучения. Это продолжалось полных 90 мин, и против него люди были бессильны.

Только в Хиросиме американский удар стоил 230 000 человеческих жизней. Более 200 000, подвергшихся облучению, были доставлены в больницы. «Это была как бы бесшумная молния», – вспоминали свидетели самого страшного мгновения своей жизни. «Пылающая солнечная стена», – сравнивали другие.

Один наблюдатель сказал, что «город как будто был разорван и столбы пыли поднимались из долин».

Месяц спустя после взрыва, осматривая все эти ужасные развалины Хиросимы, иностранный посетитель был поражен, ибо, обнаружил хорошо знакомое ему явление: деревья в эпицентре, вокруг разрушенного Дворца, от которого остался лишь пустырь с обломками, не были скошены ударной волной! Правда, ударная волна сорвала с них ветви и листья, но стволы, обугленные и большей частью лишенные коры, торчали вызывающе, как пальцы. Как телеграфные столбы.

Такие стволы этот внимательный наблюдатель уже однажды видел. На своей родине, в Советском Союзе, в сибирской тайге. Александр Казанцев, образованный человек, физик, в то время уже известный как писатель, и был этим наблюдателем. Вместе с сотрудниками Академии наук СССР его пригласили в Японию, чтобы посетить Хиросиму и ознакомиться с последствиями взрыва.

Осмотрев место катастрофы, он понял: Хиросима и Нагасаки не были первыми жертвами ядерного нападения. Более того, американская бомба из урана-235 по своей разрушительной силе была прямо-таки безобидной по сравнению с тем зарядом, который за 37 лет до этого примчался из мирового пространства и опустошил площадь по меньшей мере в 6000 км 2в Красноярской области (к северо-западу от Байкала).

Странно, но там тоже – в эпицентре взрыва – деревья, лишившись веток, листвы и коры, остались стоять, эпицентр находился в окрестности реки Хушма, правого притока реки Чамба, которая впадает в Подкаменную Тунгуску в 30 км ниже села Ванавары. Почти весь лес на площади взрыва был повален. Оставшиеся стоять деревья были названы «лесом телеграфных столбов».

Александр Казанцев уже давно был сопричастен к этому нашумевшему событию на своей родине. Заинтересовался он тунгусской катастрофой случайно. Еще в студенческие годы слышал об этом много разных историй и начал собирать материалы, сообщения, рассказы свидетелей о ней. Наконец эта тема стала смыслом всей его писательской жизни.

Сейчас, стоя перед развалинами Хиросимы, он вспоминал рассказ одного тунгусского шамана. И понял, почему эвенки упорно уклонялись от посещения места взрыва на Тунгуске.

«Никогда наши дети и дети детей не смогут забыть то, что случилось. Вследствие страшного взрыва возникло древовидное облако, вытянувшееся до самого неба, и его крона все росла и росла и излучала непереносимый свет. Место, где это произошло, превратилось в пустыню, стволы деревьев стали камнем, и ни одна былинка там не растет. Бог беды спустился сюда и сжег наших людей невидимым огнем».

Не был ли этот «невидимый огонь» радиоактивным облучением, которым и объясняются загадочные заболевания людей и животных? Этнограф И. М. Суслов в 1926 г. при опросе 60 тунгусов – очевидцев взрыва – узнал, что у оленей появился какой-то род шелудивости, какого до взрыва никогда не было. Позже такой же опрос предпринял руководитель томско-новосибирской экспедиции Геннадий Плеханов. Ему было сказано, что все такие случаи у людей кончались слабостью, приводившей к смерти. Может, это необратимые последствия радиоактивного облучения?

В сознании Казанцева четко оформилась мысль: здесь есть какая-то взаимосвязь. В этот миг Казанцев решил вновь заняться событием 1908 г. Надо было проверить каждый след. Каждую зацепку, каждую «улику», и главное – установить, что это было за космическое тело. Ведь это был заряд со взрывной мощностью, равной нескольким водородным бомбам – в 2000 раз более сильный, чем оба атомных смертоносца – и хиросимский, и нагасакский, вместе взятые. Но с такими же гибельными последствиями.

Был ли это тогда, 37 лет назад, искусственный летательный аппарат? Был ли тогда тоже взорван ядерный заряд? Или это космический самолет из других миров? Казанцев не остановился на этих размышлениях – он взялся за дело.

Сибирская тайга. Окрестности реки Тунгуски.

То, что произошло там 30 июня 1908 г., не похоже ни на что другое, случавшееся ранее на нашей планете.

Ясное утро предвещало в тот вторник чудесный летний день. Над сибирской глушью раскинулось ярко-голубое небо. Солнце бросило на землю первые лучи, а тишину тайги нарушали только свистки паровозов на Транссибирской железной дороге, тянувшейся в сторону Красноярска. Парочка заспанных пассажиров поезда высунула из окон вагона головы, приветствуя новый день. Было 7.17 по местному времени.

Тут и начался кромешный ад.

Все произошло так быстро, что очевидцы не успели понять в полной мере, что случилось.

«Я сидел на своей веранде и смотрел в северную сторону, как вдруг на северо-западе возникла огненная молния», – вспоминал крестьянин С. П. Семенов в 1928 г. Семенов тогда жил и работал на торговой фактории Ванавара, находившейся в 65 км от центра взрыва.

«Было так жарко, – рассказал он, – что я не мог больше терпеть. Рубашка прилипла к телу. Спина словно сгорела. Лишь на мгновенье я увидел гигантский огненный мяч, который закрыл большую часть неба. Потом на горизонте все стало черным. И в это время – грохот какого-то мощного взрыва. Удар ветра подхватил меня, закрутил и отбросил на несколько метров. На какие-то секунды я потерял сознание, а когда пришел в себя, то услышал жуткий грохот, который встряхнул весь мой дом и чуть-чуть не обрушил его. Стекла и оконные рамы были разбиты вдребезги, а на том месте, где стояла моя изба, образовалась, зазмеилась трещина в земле. Ворота амбара размозжило, хотя замок остался целым».

Другой очевидец – П. П. Косолапов, который в это время находился недалеко от дома Семенова, сказал, что необычный жар так сильно опалил ему уши, что он невольно закрыл их руками, скорчившись от боли.