Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 1

Теперь кузулисы почти повсюду под охраной закона, и охота на них разрешена лишь в определенные сезоны. Их два вида в Австралии и один в Тасмании, очень схожих. Острая мордочка, лисьи ушки и хвост пушистый. Лапки как у всех древесных сумчатых: с цепкими когтистыми пальцами, ловко хватающими; хвост снизу у конца голый, чтобы удобнее держаться за ветки; и сумка на животе. Так что лиса, да не та…

Редкое животное так мало щепетильно в выборе жилища и его окружения, как кузулис. И кроны стометровых эвкалиптов ему годятся, и низкорослые кусты, и густые тропические леса, и редкие рощи по долинам рек, и расщелины в голых скалах, и дыры в обрывах рек, и кроличьи норы в открытой степи, и даже чердаки. Оттого что в Центральной Австралии самцы-кузулисы часто поселяются в кроличьих норах, родилась абсурдная легенда. Фермеры уверяют – такой выбор жилья сделан старыми греховодниками неспроста: будто бы состоят они в преступном мезальянсе с крольчихами. И будто бы помеси от их сожительства видели. Но это миф.

А вот рассказы о странной беспомощности кузулисов в роковой для них встрече с хищным вараном гоанной, похоже, правда.

Аборигены уверяют: когда варан, цепляясь длинными когтями, лезет на дерево с кровожадными намерениями, кузулисы, услышав скрежет его когтей по коре, вместо того чтобы скорее бежать, сидят и кричат от страха. Чернокожие охотники, учтя эту их непонятную слабость, имитируют, царапая палкой о кору, шорох ползущего по стволу варана, и обманутые зверьки не разбегаются, а лишь в ужасе жмутся друг к другу.

Два других ненавистных врага кузулисов – клинохвостый орел и динго. Дикие собаки раскапывают тех, что прячутся в кроличьих норах, в дырах по обрывам рек и между корнями деревьев.

Пропитание кузулисы ищут и находят на деревьях и кустах, опустошают временами и сады. Разоряют птичьи гнезда, едят и мертвых птиц, возможно, и кроликов (тоже скорее всего мертвых) – в их желудках находили клочья кроличьей шерсти.

В 1858 году обычного кузулиса, а позднее и тасманийского завезли в Новую Зеландию. Многие новозеландцы считают, что поссумы теперь бич новозеландских садов, лесов и… линий электропередачи.

Заберутся на телеграфные, столбы и, устроив короткое замыкание, сами погибнут и целый город оставят без света. Потому приходится новозеландцам обивать столбы жестью, чтобы кузулисы залезть не могли. В Новой Зеландии нравы лисохвостых переселенцев стали определенно более хищными: немало птичьих гнезд разоряют они на новой родине, не найдя, по-видимому, излюбленных своих вегетарианских лакомств.

Кузулисы очень беспокойные соседи. Они нередко поселяются в парках, около домов или даже на чердаках, и их громкие крики «ка-ка-ка!» не дают людям спать по ночам. Когда кузулисов пытаются прогнать, они только усиливают свои пронзительные вопли, в которых слышится и скрежет металла, и визгливый хохот.

Размножаются кузулисы в мае – июне. В сентябре единственный, как правило, детеныш уже покидает мамину сумку. В октябре – декабре живет один, а в январе окраской и телосложением он вполне взрослый.

Рассказ о поссумах закончим знакомством с кускусом.

Кускусов семь-восемь видов. Родина их, по-видимому, Новая Гвинея с прилежащими островами. Отсюда они переселились в Австралию, но лишь на крайний ее север – в тропические леса полуострова Кейп-Йорк. Зверьки довольно крупные, с большую кошку, ушки у них маленькие, едва заметны в гуще меха, у самцов (наиболее обычного вида) – светлые пятна, неопределенным мраморным рисунком разбросанные по спине. Но хвост наполовину (ближайшую к концу) голый, бесшерстный и порос жесткими чешуями.

Кускусы – первые из древесных сумчатых, которые попали в руки зоологов (в 1780 году), и потому все семейство поссумов обозначают их родовым именем – фалангериды. Часто фалангерами (родовое научное имя кускусов) называют всех поссумов вообще. Но лучше, говорит Эллис Трофтон, сохранить за ними старое прозвание поссумов.

Кускусы днем спят, свернувшись, в развилке ветвей. Ночью медленно, тихо, на манер американских ленивцев или азиатских толстых лори, переползают с ветки на ветку, страхуя свои неторопливые передвижения цепко хватающимся за сучья хвостом. Едят листья (и довольно много), но если поймают сонную ящерицу или найдут гнездо с птенцами, без смущения отправят их в свой всеядный желудок. Из всех поссумов кускусы наиболее плотоядные.

Беременность у кускусов – всего каких-то тринадцать дней (лишь у малой сумчатой куницы на два дня меньше, у всех других больше). Спешащие разрешиться от бремени кускусихи рождают двух, реже четырех, крошечных «недоносков».

Около семи видов кускусов обитают в лесах и густых кустарниках на крайнем северо-востоке Австралии, в Новой Гвинее, на Сулавеси, архипелаге Бисмарка, Соломоновых и некоторых ближайших островах. Это пятнистый кускус, родина его – Австралия и Новая Гвинея.

Еще три вида поссумов населяют леса Австралии (и шесть видов – Новой Гвинеи), но они мало изучены и ничем, насколько известно, не замечательны. Поэтому беды большой не будет, если знакомство наше с ними не состоится.

«Впереди в кустах что-то еле слышно шуршало. Боб стоял неподвижно, только светил во все стороны, точно маяк. По-прежнему слышался шорох, но никто не показывался, и тут внезапно луч фонарика выхватил из мрака одного из самых причудливых зверьков, каких мне когда-либо доводилось видеть. Он был величиной с кролика, с длинным посапывающим носиком, яркими бусинками глаз и заостренными, как у чертика, ушками. Шерстка грубая, коричневая с желтым отливом, хвост совсем крысиный. Зверек брел по опавшей листве и усиленно что-то вынюхивал; время от времени он останавливался, чтобы поскрести землю своей аккуратной лапкой, – видимо, искал насекомых.

– Кто это? – прошептала Джеки.

– Это длинноносый бандикут, – шепнул я в ответ.

– Не остри, – прошептала она. – Ответь толком.

– Я не виноват, что их так называют, – рассердился я.

А длинноносый бандикут, не подозревая, что моя жена не верит в его существование, между тем вспахивал носом кучу листьев, словно бульдозер какой-нибудь диковинной конструкции. Внезапно он сел и с минуту чрезвычайно энергично и сосредоточенно чесался. Отведя душу, он еще несколько секунд посидел как бы в забытьи, вдруг сильно чихнул и, продолжая вспахивать листья, скрылся в кустах» (Джеральд Даррелл).