Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 2

В-третьих, холод. В тех же самых раскаленных Каракумах зимой минус 30, а в степях за Уралом бывает и минус 50.

А если к этому еще добавить коварные суточные колебания температуры – в Сахаре они до 30 градусов, — то невольно преисполнишься сочувствием к беднягам бедуинам, которые, бывало, целый день парясь в своих бурнусах, ночью мерзнут, прижимаясь к теплым бокам дромадеров.

Но и это не все. Здесь есть где разогнаться ветрам. Какой-нибудь плохонький ветерок, с трудом выпутавшись из чахлого перелеска, попадая в степь, набирает силу и через сотню-другую километров норовит стать суховеем, самумом, ураганом.

Как видите, сестры взбалмошные, неуравновешенные. Сказывается это и при выборе нарядов. Если пустыню, из-за скудости почв, безводности и резкости температурных колебаний можно считать особой сильно декольтированной, то степь кидается из одной крайности в другую, от «макси» к «мини».

Впрочем, обе они раз в году бывают прекрасны. Весной – в Евразии и Америке. В африканских полупустынях и степях – в период дождей. Буйные эфемеры и эфемероиды набрасывают на их одежды щедрое разноцветье, травы растут не по дням, а по часам, зацветают кустарники. Это как улыбка красавицы.

Но как быстро наступающая сушь превращает эту улыбку в страшную гримасу. Еще борются некоторое время солянка и полыни, еще удерживает зелень в крепких своих листочках песчаная акация, но уже чувствуется огневое дыхание ветра. Все желтеет, сморщивается, превращается в тлен. Лишь степь – это зависит от ее географического положения – сохраняет наряд до зимы, но это чаще всего нищенская одежда – ковыль…

Степи и пустыни, кто с ними уживается?! Насекомые. Пауки. Скорпионы. Пресмыкающиеся. Птицы. Звери.

Суслики, сурки, долгоноги, тушканчики, кенгуровые крысы, мышовки, хомяки, песчанки, степные пеструшки – это грызуны, одолевшие пустыню и степь, здесь уместнее всего поставить пресловутые «и т. д. и т. п.», ибо дальнейшее перечисление грозит сделать фразу чрезмерно громоздкой.

Большинство из них не назовешь типичными обитателями степей и пустынь. Они, или, вернее сказать, близкие виды, живут в лесостепной зоне, в горах, в лесу. Как наши знакомые, сурки.

Терпеливые часовые равнин, не освоенных человеком, они выстаивают свои вахты у бутанов, по нескольку часов готовы стоять! Они не требуют от природы многого. В пустыню их не заманишь, но со степью они дружны. Их привычки подобны привычкам их горных братьев: те же колонии, те же посвисты (беспроволочный телеграф!), передаваемые друг другу в минуту опасности, та же сибаритская лень и беспробудный сон на всю зиму. Одно слово – мармоты. Так называет сурков благородная латынь.

Другое дело суслики. Эти и бегать, и строить, и запасать – на все горазды. Земли оккупировали всякие. За Полярным кругом попадаются. И в жаркой пустыне живут. Ленивыми не назовешь!

А между тем внешне этакие сурки в миниатюре, особенно если перед глазами у вас экземпляр преклонного возраста, который уже отбегал свое и занят в основном тем, что ест. Та же посадка «столбиком». Но если сурок выглядит несколько мешковатым, то суслик стоит прямее и стройнее. Он похож на гордого, подтянутого, резковатого молодого командира.

20-30 видов в Европе, Азии и Северной Америке (в СССР 10 видов) да еще тонкопалый суслик, или среднеазиатская земляная белка, отделяемый обычно в самостоятельный род за некоторую оригинальность в строении зубов и черепа. Размеры: от 25 сантиметров – малый суслик – и до 38 – суслик-песчаник. Многие, включая и тонкопалого отщепенца, прижились в степях и пустынях.

Удачливые и, по общему признанию, благоденствующие грызуны.

Степь, весна… Трава ударилась в рост, жаворонок ликует в небе. А небольшая птичка каменка деловито ныряет под землю. Тут ничего странного: опасаясь высоких летних температур, она справляет новоселье в брошенной норе суслика. Но, поднявшись в воздух, видит он видит каменка: скачет по степи грациозный зверек. И прямо в ту же нору. Хозяин. И тут птица бросается на законного домовладельца! Цепкими коготками впивается в крапчатую спину, и суслик удирает. А каменка его за уши треплет: быстрей!

Горюет суслик недолго. Найдет подходящее местечко, копнет, а через несколько минут его уж и не видно, только комочки земли вылетают из лаза. И уж если кто захочет вытащить его из норы, пусть и не пробует. Схваченный за задние ноги, суслик так цепко держится передними, что пополам разорвешь – не отцепится! Однако мало кому удается схватить суслика: он быстр, проворен, а нора его глубока, о чем можно судить по холмику выброшенной земли. Высота его с полметра. (У Сергея Ивановича Огнева есть данные подсчета объема всех этих холмиков на площади в один квадратный километр где-то в Калмыцкой степи, краю, богатом сусликами: 30 тысяч кубометров!)

Конструкция норы, даже зимней, проста и практична: наклонный ход (рядом холмик выбросов, а сам вход на зиму забит землей), а затем вдруг от гнездовой камеры вертикально вверх идет отнорок, не доходящий немного до поверхности. Это, если вдуматься, поразительное изобретение: здесь зверек прячется, оставаясь в то же время у поверхности и слушая, что наверху делается. Если наводнение случится и все внизу зальет, отнорок останется сухим, да и выбраться из него легко – надо лишь покопать немного вверх, что весной и делается.

«Под лежачий камень вода не течет» – гласит народная мудрость. Мобильность, и буквальная, и, так сказать, экологическая, обеспечила суслику жизненный успех. Его североамериканская кузина – луговая собачка, прозванная так за то, что «лает» (не столь, правда, громогласно, как цепные церберы. Сидя в подземелье, могут облаять незваного пришельца; друг с другом общаются, тявкая), — так вот эта луговая собачка похожа и на суслика и на сурка. Подземелья луговых собачек, соединенные сотнями переходов с сотнями входов и выходов, тянутся милями. Луговую собачку считают связующим звеном между сурками и сусликами, но… она не легка на ногу. Это последнее качество отделяет ее от суслика и ставит рядом с сурком, на которого она и внешне больше похожа.

В прошлом веке верховой, ступив на улицу «деревни» этих зверьков где-нибудь у подножия Скалистых гор, за несколько дней не мог ее миновать: бугорки, бугорки, желтые фигурки, отрывистый лай… Теперь всего этого нет. Сильные машины распахали плодородные угодья: зверюшки, смешивая верхние и нижние грунты, обогатили их минеральными солями.

А в пустынях, полупустынях, в песчаных и каменистых? Там жить трудно. Но можно.