Виктор Еремин - 100 великих литературных героев

Предполагают, что у Дориана Грея имелся прототип. Речь, видимо, должна идти не столько о прототипе, сколько о человеке, который дал толчок к работе авторской фантазии именно в таком направлении. Иногда рассказывают о случайной встрече Уайльда с неизвестным молодым человеком, который позировал знакомому художнику писателя. Чаще называют имя любовника Уайльда Джона Грея, у которого Уайльд заимствовал фамилию для своего персонажа. Однако большинство исследователей склоняются к той точке зрения, что прообразом Дориана следует считать самого Оскара Уайльда в его представлении о себе идеальном…

И все-таки не в прототипе суть. Главное то, что с первого же дня появления романа на прилавках книжных магазинов Дориан Грей перешагнул грань человеческого образа и (как бы затем ни пытался автор очеловечить его в многочисленных комментариях) стал надмировой аллегорией Творчества во всем его многообразии, в том числе Искусства и светской художественной Литературы. Поэтому рассуждения о характере, поведении, деяниях Грея-человека бессмысленны и несущественны. Говорить следует только о явлении Творчества в жизни человеческого общества, и разговор этот в контексте «Портрета…» оказывается довольно мрачным.

Грей предстает перед читателем двуликим (человек и портрет неразрывны, как живая плоть и ее душа), и это основополагающая суть образа-аллегории. Для внешнего мира – он обаятельный, привлекающий своей непорочной и неувядающей красотой юноша, в скрытой же реалии он есть само зло, покупка дьявола, запущенная в этот мир для погубления души каждого, кто приблизится к подвластной нечистому человеческой оболочке.

Так и все, что творит разум человека: какие бы благие намерения ни несли в себе любые – научные, художественные, музыкальные, архитектурные, технические – начинания человеческого ума и его таланта, при внутреннем их рассмотрении оказывается, что явлены они на свет для убиения душ и сущего мира. Звучит, как слова проповеди, но иначе и сказать невозможно. Сколь бы ни был прекрасен Дориан Грей, на самом верхнем этаже, в самой дальней классной комнате его дома стоит портрет мерзкого старика, на котором жесткой кистью нечистого выписана истинная его личина, как бы вещающая: «Моя тварь!»

Сам Уайльд, чувствуя необычность порожденного им детища, попытался сузить символ Грея до рамок чистого Искусства и этим оправдать его. Недаром в Предисловии автор записал пышную, ни к чему не обязывающую фразу: «В сущности, Искусство – зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь». [76]В переписке, посвященной обсуждению романа, Уайльд пошел еще дальше: «Каждый человек видит в Дориане Грее свои собственные грехи. В чем состоят грехи Дориана Грея, не знает никто. Тот, кто находит их, привнес их сам». [77]

XX в., особенно в своей заключительной четверти, вдребезги разнес наивные философствования Оскара Уайльда, продемонстрировав, до каких ужасающих изуверств и извращений может довести человек, творящий человека, пользующего его творчество. И сколько бы ни обвиняли последнего в его неумении и нежелании верно истолковывать и применять созданное Творцом, истинным виновником зла остается тот, кто привнес его в общество под благим предлогом.

Если верить Уайльду, Дориан символизирует неуязвимость и потому безнаказанность Творчества. Правда, писатель сам непроизвольно показал, что без нравственного начала существование его героя-аллегории становится бессмысленным. Но он же и указал на единственный и неизбежный выход из этой бессмысленности – чтобы избавиться от нее, надо убить истину, убить свою душу, а следовательно, убить себя. И другого пути у человечества нет, ибо по природе своей без Творчества существовать оно не может.

Сегодня можно до хрипоты спорить о том, какой вид искусства сделал Дракулу таким популярным – литература или кинематограф. Бесспорно одно – король вампиров был создан воображением писателя Брэма Стокера, а кинематограф лишь воспользовался идеей его произведения. Но и отрицать тот факт, что роман «Дракула» во всех отношениях слабый, бездарный и даже глуповатый, невозможно. Типичная бульварщина, не выдерживающая никакой критики.

Как же так случилось, что гораздо более сильные в художественном отношении произведения о вампирах, написанные задолго до Брэма Стокера, не пробуждали интереса у широкой публики, а именно «Дракула» стал неожиданной сенсацией?

Во многом это связано как с жизненными коллизиями писателя, так и с духовным состоянием европейского общества в конце XIX – начале XX в., определившим великие катаклизмы последующих столетий.

Абрахам Стокер родился в 1847 г. в предместье Дублина. Ирландия тогда полностью входила в состав Британской империи. Он стал третьим ребенком в многодетной семье мелкого канцелярского служащего Абрахама Стокера (1799–1876) и убежденной феминистки Шарлоты Матильды Блейк Торнли (1818–1901). Всего в семье было семеро детей. Брэм оказался самым болезненным из них. До семи лет он не мог ходить и считался пожизненным инвалидом. Что это была за болезнь, у врачей по сей день нет единого мнения. Но со временем она прошла, и, как любят подчеркивать биографы писателя, он стал физически развитым, красивым молодым человеком.

По окончании Тринити-колледжа Стокер хлопотами отца стал государственным служащим в резиденции вице-короля Ирландии. Прослужил он там на разных должностях почти десять лет. В порядке развлечения все эти годы молодой человек бесплатно публиковал театральные рецензии в дублинской газете «Ивнинг Мейл» и писал коротенькие рассказы.

Благодаря рецензиям Стокер познакомился в 1876 г. с приехавшим в Дублин на гастроли великим английским актером Генри Ирвингом, по приглашению которого в 1878 г. поступил на службу в театр «Лицеум» – в начале актером-менеждером, а с 1879 г. – директором-распорядителем театра. Тогда же он переехал на постоянное жительство в Лондон и прослужил в театре двадцать восемь лет, до смерти Ирвинга в 1905 г.

В том же 1878 г. писатель женился на Флоренс Бэлком (1858–1937), знаменитой светской красавице, к которой как раз в то время сватался Оскар Уайльд. Флоренс предпочла Стокера, однако чувства к Уайльду сохранила на всю жизнь. Женщина экстравагантных настроений, она с великим трудом согласилась на рождение ребенка в 1879 г., а потом вовсе отказалась от супружеских обязанностей. Будучи человеком весьма темпераментным, Стокер ударился в многочисленные любовные приключения, завершившиеся сифилисом. Писатель многие годы безуспешно боролся с болезнью, но именно она свела его в могилу в 1912 г.