Николай Непомнящий - 100 великих рекордов стихий

Современным развитием гипотезы пульсирующего земного шара является гипотеза Н. Ступака. Он предполагает: сжатие и расширение происходят одновременно. Представьте футбольную камеру, которую чуть сжали руками. Обьем ее не изменился. В одних местах камера стала больше, в других «похудела». Так и с земным шаром: где-то он распухает и расталкивает материковые глыбы, где-то идет обратный процесс.

Новая идея сохраняет многие достоинства гипотезы В. Обручева и М. Усова.

Не менее удачно примиряет противоборствующие концепции гипотеза расширяющейся Земли.

В 1933 году немецкий геофизик О. Хильгенберг предложил и обосновал идею о том, что более 100 миллионов лет назад земной шар стал резко увеличиваться в объеме. И этот процесс ничем не прерывался и продолжается до сих пор. За прошедшие миллионолетия радиус Земли вырос в два раза! Именно поэтому материковая кора разделилась на шесть континентов, а между ними пролегли океаны и моря.

Позже эта гипотеза обрела поддержку со стороны физиков. П. Дирак разработал теорию старения гравитации с течением времени. Следствие этого – разбегание Вселенной.

Разбегание Вселенной признается большинством современных физиков. Тогда почему бы и Земле не участвовать в этом процессе?

И, наконец, астрономы предлагают свою поддержку. С помощью атомных часов они установили: станции службы времени, расположенные в Европе, движутся одни на восток, другие – на запад. Самое простое объяснение этого – расширение Европы.

Относительно Земли в целом и в долговременном плане вопрос пока открыт…

Молодой и пока никому не известный ассистент Геттингенского университета в Германии Пауль Шмидт в середине позапрошлого века находился на научном распутье. Несколько лет в должности помощника профессора не способствовали его успехам в науке, и ему предстояло как-то определиться со своей дальнейшей работой. Все решил случай: в 1854 году освободилась должность приват-доцента в университете, и на нее стал претендовать будущий всемирно известный математик и основоположник одной из неевклидовых геометрий Бернгард Риман. Сам великий Гаусс предложил ему тему для пробной лекции и был поражен знаниями этого, тоже пока почти никому не известного математика.

О том, что произошло дальше, рассказывает кандидат физ.-мат. наук В. Псаломщиков.

Риман и Шмидт познакомились на одном из многочисленных пикников на природе, которые так любили студенты и молодые преподаватели. Риману было 28, Шмидту – 25 лет, они разговорились. Пауль поведал коллеге о своих проблемах, хотя они работали в разных областях науки: Риман был математиком, а Шмидт тяготел к экспериментальной физике. Совет более маститого коллеги несколько удивил Шмидта – Риман посоветовал ему найти материал, экранирующий силы тяготения. Предыдущие исследования в этом направлении успеха не имели, но может быть, дело в том, что они носили поверхностный характер. Римана же крайне интересовала пока еще не открытая (и по сей день, кстати) природа сил тяготения и их влияние на геометрию пространства. В подвале физической лаборатории университета Пауль оборудовал закуток, где установил изобретенные Кавендишем крутильные весы (или маятник), использовавшиеся в экспериментах по гравитации, заказал в мастерской 50 килограммовый свинцовый шар и приступил к исследованиям.

Обычно физики пробовали устанавливать между тяготеющей массой и крутильными весами экраны из разных металлов, дерева или камня. Шмидт, с учетом уже известных результатов, перешел к жидкостям и газам, наполняя ими выполняющие роль экранов плоские стеклянные кюветы, потом попытался экранировать тяготение с помощью электрических и магнитных полей, размещая в пространстве между шаром и весами плоские конденсаторы и катушки с током. Проверил в качестве экранов даже такую «экзотику», как телячью шкуру и крыло птицы. Увы, ни один из использованных материалов, твердых, жидких или газообразных, тяготение не экранировал.

Через два года кропотливой работы Шмидт рассказал Риману о своих неудачах, но тот посоветовал не бросать начатое, а попытаться значительно увеличить чувствительность регистрирующего прибора. А заодно уговорил Пауля опубликовать результаты своих экспериментов: в науке отрицательный результат – тоже результат. По крайней мере, последователи не набьют тех же шишек.

Чтобы увеличить чувствительность крутильных весов, Шмидт прикрепил к шелковой нити их подвеса тончайшее зеркальце и с помощью источника света спроецировал световой «зайчик» на прикрепленный к стене экран. Чувствительность весов возросла настолько, что пришлось работать по ночам: прибор стал реагировать на топот студентов в аудитории и даже на шаги самого экспериментатора. Теперь ему предстояло пройти по второму кругу с уже проверенными в качестве экрана веществами. И вот тогда начались всякие странности: кювета с обычной водой тяготение не экранировала, но, как только вода стала проточной, весы вдруг показали увеличение силы тяготения. Плоская катушка, по которой был пропущен постоянный ток, тяготение, напротив, уменьшала, и тем сильнее, чем больше была величина пропущенного через нее тока (позже физики объяснят это тем, что грузики на крутильных весах могли иметь примесь железа или другого магнитного материала).

Появились и другие странности: даже без присутствия каких-либо экранов «зайчик» от крутильных весов регистрировал какие-то внешние воздействия неизвестной природы. Чаще всего он ночь от ночи медленно сползал в сторону большего тяготения, а потом так же медленно – назад. Цикл составлял примерно 28 дней. Сразу же напрашивался вывод: на прибор воздействует тяготение Луны, однако характерного 12 часового приливного цикла, связанного с ночным светилом, прибор не отмечал.

Эксперименты прервались внезапно: во время летних каникул Пауль с друзьями пошел в горы и сорвался при восхождении. После него осталась лишь одна опубликованная научная работа, благодаря которой он спустя тридцать лет приобретет всемирную известность: Герберт Уэллс в своем романе «Первые люди на Луне» выведет Шмидта под именем изобретателя Кейвора, открывшего кейворит – вещество, экранирующее тяготение.

Примерно в это же время провинциальный российский профессор М.П. Мышкин, работая с квадрантным электрометром Томсона, тоже являющимся вариантом крутильного маятника, обнаружил наличие странного дрейфа его нулевого показания, вызванного какими-то внешними воздействиями. В частности, наблюдалась явная связь показаний прибора с положением Солнца на небосводе. Усовершенствовав конструкцию крутильного маятника, а также используя тонкие слюдяные диски, подвешенные на шелковой нити, Мышкин стал фиксировать их вращение при воздействии различных внешних факторов. В частности, его детекторы регистрировали возмущения, возникающие при заходе Солнца. Иногда они оставались неподвижными при ярком солнечном освещении, но вдруг начинали вращаться в полнолуние. И даже тогда, когда Луна была закрыта облаками.