Роберт Силверберг - Будущие марсиане

Robert Silverberg. New Men for Mars (1966). Пер. – Л. Огульчанская.

Авт.сб. «На дальних мирах». М., «Мир», 1990. – _

Межпланетный челночный корабль «Бернадотт» вздрогнул, резко накренился и неотвратимо пошел навстречу холодным, уснувшим охристо-красным просторам Марса. Майкл Ахерн, инспектор Организации Объединенных Наций, впервые летел на красную планету. Он с волнением всматривался в обзорный кормовой иллюминатор, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь признаки жизни.

Тщетно. До купола, под которым располагалась колония, было еще далеко, и Ахерн различал лишь унылый, наводящий тоску песок. Он нервничал, как настоящий тайный агент, о мнимо секретной миссии которого известно там, куда он направляется. Ахерна неожиданно бросили на эту мерзкую работу, и он чувствовал, что ему предстоит нелегкое испытание.

У входа в пассажирский отсек послышалось движение, Ахерн обернулся и увидел командира маленького корабля Джури Вэлоинена – высокого лысоватого финна, который раздражал его своими вечными насмешками; Джури провел у пульта межпланетного корабля гораздо больше дней, чем любой другой пилот космических трасс.

– Осталось полтора часа лета плюс-минус пять минут, – сообщил Вэлоинен.

– Скоро вы увидите наш купол. Сядем рядом. Боюсь, что когда-нибудь мы опустимся прямо на него, и тогда денежки ООН вылетят в трубу.

Ахерн заставил себя улыбнуться, повернулся спиной к иллюминатору и подошел к командиру. Он был среднего роста, коренастый, рыжеволосый. Как инспектор ООН по особым поручениям повидал самые разные космические края, но так далеко, пожалуй, еще не забирался. Ахерн проделал путь в шестьдесят миллионов миль сквозь межзвездную бездну, чтобы все разузнать о марсианской колонии. Разузнать .

«Жалкий шпик», – с грустью подумал он о себе.

Потом взглянул на часы. Корабль шел точно по графику.

– Им ведь известно о моем прибытии, не так ли?

Финн кивнул и понимающе улыбнулся.

– Конечно, известно. Больше того, им известно, зачем вы едете. Не сомневаюсь, что они расстелют перед вами ковровую дорожку. Надо же произвести хорошее впечатление.

– Этого я и опасался, – сказал Ахерн. – Я предпочел бы незаметно для колонистов осмотреть поселение. Тогда мой отчет получился бы более правдивым.

– А кому нужен ваш правдивый отчет? – язвительно спросил Вэлоинен. – Пора вам понять, дружище, что процветание ООН – в счастливом неведении о собственных ошибках. Факты – ее смертельные враги.

Лицо Ахерна потемнело.

– Не надо зря болтать, Вэлоинен, – отрезал он. – Организация Объединенных Наций отвечает за многие проекты, включая и финансирование вашей маленькой страны, и мы должны быть ей за это благодарны. Не говоря уже о той зарплате, которую вы получаете от ООН, гоняя эту посудину туда-сюда между Землей и Марсом.

Командир космолета упреждающе поднял руку, желая остановить разгневанного Ахерна.

– Не принимайте все так близко к сердцу, сынок. ООН в самом деле расчудесная контора. Но я достаточно сед, чтобы относиться к ней слишком всерьез.

– Что ж, может, когда у вас еще поприбавится седины, вы в конце концов уразумеете, что к ООН просто необходимо относиться всерьез, – усмехнулся Ахерн и снова уставился в иллюминатор. Он прищурился, вглядываясь в трудноразличимый внизу во тьме купол цвета меди.

Через мгновение он оторвался от обзорного окна; Вэлоинен все еще стоял позади, скрестив руки на груди и криво улыбаясь.

– Ну как?

– Наверно, мы у купола, – отозвался Ахерн.

– Примите мои поздравления.

– К чему эти шуточки? – Ахерн нахмурился, посмотрел в иллюминатор, желая удостовериться, что не ошибся, и почесал затылок. – Но почему я вижу два купола? Если не ошибаюсь, там, милях в десяти, второй купол. Откуда он? Я знаю наверняка: ООН построила только один.

Вэлоинен усмехнулся, показав ровные белые зубы.

– Вы правы, мой друг. Лишь один из куполов сооружен на средства ООН.

– А другой?

– Скоро узнаете. Я не хочу… э… чтобы у вас составилось предвзятое мнение. Пусть ваш доклад будет… э… правдивым. – Он повернулся на каблуках и направился к люку. – А теперь, с вашего позволения, я пойду присмотрю за грузом.

Люк с лязгом захлопнулся, и Ахерн остался один, в недоумении разглядывая купола-близнецы.

– Отнесите гироскопы туда, – распорядился Вэлоинен, и три члена экипажа с готовностью выполнили приказ, переставив ящики в указанное место.

– Порядок. Вот и все, – сказал командир космолета.

Ящики, подготовленные к отправке, выстроились полукругом возле корабля.

Вэлоинен бросил мимолетный взгляд на Ахерна, стоявшего в бездействии у борта. Представитель ООН чувствовал себя все более неуютно, отчасти потому, что не привык к громоздкому скафандру, который сковывал движения, а отчасти потому, что не знал, куда себя деть, в то время как пилоты возились с грузом.

– Как настроение, Ахерн?

Инспектор ООН неловко кивнул гермошлемом.

– Просто великолепное, – ответил он.

Регенератор воздуха давил ему на спину между лопатками, ощущение было отнюдь не из приятных, но он и не думал сознаваться в этом командиру корабля.

– За вами прибудут с минуты на минуту, – проговорил Вэлоинен. – Я сообщил им, что доставил подъемный кран, и сюда движется целая армада пескоходов. Колонисты передали, что просто мечтают о встрече с вами.

Ахерн собрался с мыслями. Похоже, его задание окажется не таким и простым. Он должен определить, оправданы ли огромные расходы ООН на марсианскую колонию. Ахерн твердо намеревался оставаться честным и беспристрастным до конца миссии. Он прибыл сюда, чтобы решить судьбу колонии – жить ей или умереть.

В ООН поверят его докладу. Так случалось всегда: Ахерн уже не раз доказывал свою объективность. В жизни у него была лишь одна прочная привязанность, привязанность к многоглавому международному гиганту – Организации Объединенных Наций. Ахерн, ее служащий второго поколения, был идеальным инспектором.

Он надеялся, что колонисты не усложнят его задачу. В глубине души он питал теплые чувства к марсианским пионерам и хотел увидеть их колонию жизнеспособной и процветающей. Ахерн был убежден, что человек должен покорять другие планеты, не ограничиваясь жизнью на Земле.

Тем не менее, если он увидит, что колония неэффективна, плохо управляется и не приспособлена к местным условиям, он должен будет обо всем доложить ООН. Если колония влачит жалкое существование и у нее нет будущего, он также обязан сообщить об этом и… сообщив, обречь ее на ликвидацию.

Он надеялся, что колонисты не станут злоупотреблять его добрым отношением и настаивать на том, чтобы он умолчал о недостатках; это породило бы в нем душевную раздвоенность. Он не мог приукрасить свой отчет, хотя и страстно желал, чтобы поселенцы, несмотря ни на что, остались на красной планете.