Александр Гера - Набат-2

— Пятьсот баксов, триста рублей, — перебирал он содержимое, — мастер-карточка с золотым обрезом… Все как будто.

— Нет, не все, — вмешался Смольников и сначала вынул авторучку из небольшого внутреннего карманчика, прочитал золоченую надпись: «Интерглобалбанк». Самое нужное. Это охранник Ильи Трифа. Я знаю его.

— Как его сюда занесло? — недоумевал Первушин. — А не банкир ли ваш драпанул?

— Выясним на поверхности, — односложно ответил Смольников. О фактах, известных ему, распространяться не стал. Никто не возразил: в данном случае чекист знал, что говорил. — Пошли дальше? Этот пусть здесь дожидается…

Около тридцати метров тоннель шел прямо и затем почти под прямым углом сворачивал влево. Сырость на кладке стен отсутствовала.

— Где мы приблизительно? — спросил Смольников.

— В районе Звсздинского переулка, — ответил Перваков. Авторитет Смольникова заметно повысился. — Если библиотека Ивана Грозного существовала, где-то здесь размещалось ее потайное хранилище. Тут размещался Архивный приказ Ивана Висковатого. Мы под ним.

Продвигались по тоннелю очень медленно, внимательно осматривая стены. Перваков, Первушин, двое диггеров группы, только Валерка держался рядом со Смольниковым, памятуя наказ командира.

Про эпоху царя Ивана Смольников сам мог порассказать преизрядно, знал любопытные тонкости, но предпочитал скрывать свои знания. Зачем красоваться? Пусть они поведают ему неизвестные детали, тогда можно соединить сведения в одно целое. Для него не было секретом, что история времен Ивана Грозного переписана начисто в угоду Романовым. Из-за истины казнили Висковатого. Если он сохранил летопись, Романовым мало не покажется. Хотя… Подтасовками полна вся мировая история. Всем хотелось быть удивительно благообразными, хоть в наше, хоть в былое время.

Во-первых, царь Иван Васильевич никогда не был грозным, грозной была эпоха передела Руси, когда династию Рюриков и Орды сменили Романовы. На Ивана Васильевича списали все потрясения, казаков объявили беглыми холопами. Простенько? А правили Романовы со вкусом, со всеми европейскими королями породнились. Вот, мол, какие мы древние.

Жизнь Ивана Васильевича закончилась религиозными смутами, потрясением от рассказов Сильвестра и уходом в народ. Жена у него была единственной и трое сыновей от нее. Кстати, Церковь запрещала венценосцам жениться в четвертый раз, подобные браки считались незаконными. Получалось, Романовы, выдавая себя за ближайших родственников, могли претендовать на царский престол, списывая ими развязанную кровавую смуту на Грозного. Поэтому три последних царя объявлялись ими незаконными. Возмущенная самоуправством Романовых боярская знать не желала смириться и ставила на родственников матери царя Ивана, Глинских. Они создали свою раду управленцев, поставив над ней Адашева.

И не случайно именно Висковатому царь Иван поручил писать подлинную летопись и схоронить ее от алчных родственников его жены Анастасии Романовой: у Ивана Висковатого были свои счеты к Романовым и Захарьиным — убийство двух братьев Висковатого. А в том, что Висковатый будет правдив, Иван Васильевич не сомневался: Висковатый не принял крещения и оставался приверженцем древнего благочестия…

За поворотом они сразу уперлись в массивную решетку.

— Руками не трогать! — предупредил Первушин, надевая резиновые перчатки.

Решетка перекрывала ступени лестницы, ведущей наверх. Замок состоял из трех сложных запоров. Повозившись с ними, Перваков распахнул решетку.

Лестница выводила к люку над головой. Крышка легко поддалась нажиму плеча. На диггеров пахнуло свежим воздухом. И не важно, что им предстояло еще идти и идти по коридорам подземелья, хотелось все же выбраться прямо на улицу.

— А метро? — недоуменно огляделся Смольников. Они попали в помещение, напоминавшее покинутое до этого.

— Без окон без дверей, полна горница людей. Это и есть метро, — сострил Перваков.

— Ход в метро замурован, — пояснил шутку товарища Первушин. — Смекаете, гражданин начальник? — указал он Смольникову на люк в потолке. — Выход перенесен сюда.

Немного подумав, Первушин скомандовал:

— В пирамиду стройсь!

На этот раз верхним взгромоздился он сам, опытным глазом прикинув, что крышка просто так не поддастся. Так оно и вышло. Минуты три он возился с запором, потом нажал плечом, и крышка сдвинулась с места.

— Напряглись, громодяне! — предупредил он диггеров и сильнее нажал плечом на крышку, и та отъехала наконец в сторону. Не мешкая Перваков выскочил наверх, как пробка шампанского. — Вылезайте… Ох, мать твою…

— Выходить по одному, стреляю без предупреждения! — услышал Смольников знакомый голос. Находясь в нижнем ярусе пирамиды, он ничего не видел, но голос мог принадлежать только одному человеку в мире.

— Миша! Зверев! Здесь Смольников! — натужно прокричал он снизу. — Смольников здесь!

Когда его вытянули наверх, он зажмурился от яркого дневного света. Открыв глаза, Смольников увидел просторную, шикарно обставленную комнату, диггеров и Зверева с оперативниками. Ковер был подвернут в сторону.

— Вот так метро… — протянул он удивленно. — Куда это мы попали? — оглядывался он.

— Квартира Ильи Трифа, — обнимал его Зверев. — Привет путешественникам.

При таком раскладе диггеры взбодрились, заговорили, заспорили, оглядываясь на Смольникова. Он поднял руку, призывая к тишине. Умолкли все.

— Миша, там внизу убитый охранник Трифа. Сам не иначе как драпанул.

— Драпанул, — подтвердил Зверев. — Мы и не подозревали, что в этой его квартире есть подземный ход. Стерегли птичку, а уполз червячок. Охранник скорее всего пришел низом. Велось только наружное наблюдение.

— Теперь ищи-свищи, — поддакнул Перваков. Ему авторитет не позволил остаться в стороне. — Ушел он в обратную сторону и выбрался у Библиотеки Ленина. А искать библиотеку Ивана Васильевича, по-моему, бесполезно, — заключил он.

— Не все потеряно, столько еще мест надо обследовать, — не сдавался Смольников.

— Нет, Леонид Матвеевич, — твердо возразил Первушин. — Она если и находится где-то в переходах, то замурована тщательно. Опять же: ход этот рыли при Иване Грозном с одной целью — уносить ценные вещи, а в Приказе Висковатого хранились всякие интересные документы, а может, и золотишко. Особый этот Приказ был. Опричники Романовых особенно охотились за этими бумагами. Читал, знаю.

— Проблематично согласиться, — вмешался Перваков. — По новой хронологии сын Грозного Дмитрий умер в 1563 году. На царство пришел второй сын Грозного, малолетний Иван, воспитанный под присмотром Романовых. Новый опекунский совет оттеснил Адашева и Глинских, правил узким кругом. Тогда же Романовы и учредили опричнину, развязав террор против боярских родов. Висковатого казнили в 1570-м. Захарьин-Юрьев казнил, он командовал опричниками. Но не расправа с боярами была причиной террора: в 1563 году до Москвы добралось решение Вселенского собора, подтвердившего право московских правителей на царский титул. Именно этого дожидались Романовы. Оно развязало им руки, тут они ждать дольше не стали.