Александр Гера - Набат-2

— Есть, — подтвердил Судских. — И очень опытный. Скажите, а почему именно мне вы решили довериться?

Японец, прежде чем вымолвить слово, поклонился глубоко.

— Я не мистик, но, будучи на Тибете, спросил у Далай-ламы, кому я могу довериться. Он ответил: человеку, кто пережил две смерти — физическую и духовную. Составленный гороскоп показал, что таких людей на земле только двое.

Один из них вы. Линии энергетических полей привели к вам. Два года я потратил, чтобы найти вас и не вызвать подозрений у могущественных сил зла. Думаю, мне удалось это. И давайте не откладывать разговор. Я бодр и готов выполнить мою миссию.

Судских раздумывал над словами Тамуры и вовсе не о тщательной секретности визита: какой катаклизм выпал из его внимания? Японец по-своему истолковал его молчание.

— Господин Судских, — решил он чуть шире пояснить спешность своего визита. — Катаклизмы, чтобы максимально точно определить эпицентры, надо обсчитывать тщательно. Я разработал собственную систему обсчетов и пошел дальше обычных подземных извержений. Тогда мне открылось неведомое прежде.

Он замолчал, и Судских не задавал вопросов.

— В Ясенево, — велел Судских. Он посмотрел на часы. Почти шесть. И взял в руки мобильный телефон. — Григорий, на месте?

— Собираюсь уходить, Игорь Петрович, — откликнулся Лаптев. — Есть проблемы?

— Задержись, Гриша. К нам едет ревизор.

— Не пугайте, Игорь Петрович, — засмеялся Лаптев.

— Шучу, — успокоил Судских. — Жди меня.

В Ясенево он предложил Тамуре освежиться, привести себя в порядок и перекусить с дороги.

— Десять минут, и я готов, — заверил Тамура с поклоном.

Судских вызвал Лаптева и ввел его в курс дела. Григорий удивления не выказал и дожидался Тамуру вполне спокойно.

Японец вышел из комнаты отдыха Судских раньше отпущенного срока. Выбритый, посвежевший, с вороненым блеском сырых волос. От еды он отказался.

— Я готов работать.

— Пойдемте, — пригласил его Судских в лабораторию Лаптева.

Знакомство состоялось. Как водится, каждый старался найти в другом точки соприкосновения уровней знаний. Ягоды одного поля быстро находят их. Первым делом Тамура придирчиво оглядел технику и остался ею доволен.

— Не ожидал, — восхитился он, и Гриша зарделся от похвалы. Сама лаборатория была предметом его гордости.

— А я вообще задачи пятого уровня сложности обсчитываю на 286-х счетах, — отвечал он небрежно, и Тамура правильно понял: перед ним настоящий специалист, если не суперас.

— Сначала немного теории, — не стал зря тратить время Тамура. — Более двадцати веков назад Пифагор сказал: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар». Перевод искажен, люди тогда мыслили абстрактными величинами. Смысл слов иной: «Мне нужна абсолютная величина, и я смогу составить точную картину развития планеты». Его сподвижники-пифагореицы создали прекрасную математическую школу, где математику увязали с философией. Язык чисел самый точный, язык философии подвижен во времени. И задача Пифагора в поисках абсолютной точки отсчета стала походить на стрельбу по движущейся мишени. Сам Пифагор свою главную задачу не успел решить, его убили, но теорию высоких чисел он заложил. Согласно этой теории можно соединить время и пространство. Рассчитать точный гороскоп каждого человека, прогноз погоды и события. Но до сих пор абсолютной точки отсчета нет. Это похоже на постройку корабля. Его корпус собирают отдельными частями на плазе в полную величину. Тому, кому удастся составить единую формулу постройки судна, человечество обязано поставить памятник из золота в полную величину. Увы, ее пока нет.

Судских слушал внимательно. Гриша только делал вид. Ему вполне доступны и не такие вещи. Пока Тамура его не привлекал, Гриша не находил сути рассуждений.!

— Одним словом, абсолютности пока нет ни в физике, ни в философии, ни в прочих науках, которые мы называем точными. Почему? Изменена точка отсчета времени. Мы привыкли считать даты от Рождества Христова, фиктивный нуль изменил наши представления о времени, хотя, например, христианская церковь соблюдает хронологию с древнейших времен. Путаница есть и тут. По церковным календарям 2000 год равен 7508 году, а по тибетским сейчас 9227-й. Путаницу создали христиане. Якобы. Но подсказали ее левиты царя Соломона, о чем сказано в книге толкования Талмуда, «Мидрашим». Казалось бы, что особенного? Оказалось — очень. Изменилась философия — движитель жизни, прекратилось гармоничное развитие человечества, появились избранные народы, что в корне дико и нелепо, и самое главное — нарушилась музыка человеческой души. Не случайно музыкальный строй, благозвучие, называется пифагорейским строем, а Пифагор, согласно математическим расчетам, доказал возможность переселения человеческих душ. Церковь во все времена жестоко преследовала подобные рассуждения. Человечество превращали в скотов, чтобы управлять им было удобнее избранным.

Теперь уже и Гриша слушал Тамуру внимательно.

— К таким выводам Пифагор пришел не сам. Задолго до него древние обладали исключительными знаниями в математике. Сейчас только осколки знаний напоминают об исчезнувшей цивилизации. Кто, например, построил египетские пирамиды, кто рассчитал висячие сады Семирамиды или кто подсказал Сталину ставить мавзолей в точке золотого сечения, где он и его приближенные могли без устали выстаивать часами?

Я пришел к выводу, что абсолютная точка отсчета существует и некоторым людям известна. Самое удивительное, что рассчитывается она не цифрами, а словами, поскольку материю трудно просчитать с точностью. Когда мы говорим единица чего-то, все равно эта цифра приближенная, а буква, если ее зашифровать цифрой, числом, она всегда точна — один есть один. Это и есть абсолютная точность. А теперь давайте перейдем к практике…

Тамура достал из карманчика легкой рубашки-апаш дискету и вручил ее Судских. Он передал ее Лаптеву, а тот равнодушно зарядил блестящий диск в компьютер и приготовился к дальнейшему. Что-то ему не нравилось, но что, он скрывал за равнодушием. Судских взглянул на него неодобрительно. Ревнует…

— Прошу вас, — с поклоном попросил Тамура, указывая на кресло перед монитором. Справедливость была восстановлена, и Гриша Лаптев удовлетворенно занял кресло.

На экране возникли три линии, которые сходились в центре, но были разновеликими.

— Это золотое сечение в моей интерпретации, — пояснил Тамура. — Центр и есть абсолютная точка отсчета. Одна линия — душа, другая — разум, третья — инстинкт. Вы, наверное, наслышаны об икебане? Так вот школа составления цветов в композиции основана на трех линиях. Пожалуйста, дальше, — попросил Тамура Лаптева, и на экране возник треугольник, забитый внутри цифрами.