Александр Гера - Набат-2

— Вот ведь! — расстроился ангел ненадолго. — Сейчас я помогу ему исчезнуть…

— Стой! — приказал голос. — Не смей. Ты использовал свое право. Но из-за своей поспешности ты усугубил возможность наказания. Теперь вместо одного мерзавца тебе придется уничтожить десяток. Не спеши. Меч опускается легко, а подымается очень трудно. Не торопись.

Он внял ему, и молодой человек опустился в другом времени на скамью в сквере Большого театра.

Рядом сидел скучный паренек в очках, который уныло читал «Комсомольскую правду».

«Курские аномалии», — заглянул в раскрытую газету Судских. Паренек сердито посмотрел на любопытного соседа. Был он постарше Игоря и явно из разряда студиозов-умников.

— Привет, — беспечно улыбнулся Игорь. — Где-то мы уже встречались. На веранде в Кусково?

— На поточной лекции, — снисходительно ответил паренек, как умеют делать это старшекурсники: вроде не обидел, но смачно унизил. — На лекции по атеизму. Так и быть, — оттаял он, — меня Ильей зовут. Илья Триф.

— Игорь, — пожал протянутую руку Судских.

— Почитаешь вот, — указал он на разгромную статью в газете, — как наши комсомольцы жить спешат, и до того противно, что хоть в монахи уходи.

— Так иди, — разрешил Игорь.

— Нельзя мне, — вздохнул Илья. — Пятая графа. Еврей я.

— Еврей и еврей, — не придал этому значения Судских. — Человек и человек. Доучись. Там видно будет.

— Надоело, не по мне этот факультет. Какой из меня гуманитарий, если я в уме такие комбинации обсчитываю — тебе и не снилось, в теории больших чисел самостоятельно разобрался! Дернул же черт на психа пойти, думал, гам проскочу.

— Хочешь, подскажу вот такой вариант? — показал большой палец Игорь.

— Давай…

— В Плешку переводись!

— На колбасника меня не возьмут. Престижная профессия.

— Зачем тебе в колбасники? Читай, — щелкнул он ногтем по газете: — «…приглашают всех желающих, умеющих производить в уме точные математические и алгебраические вычисления». Новая кафедра открылась — прикладной экономики!

— Вот это правильно! — одобрил голос. — Теперь желающих развенчивать Христа нет.

— Зато появится блестящий экономист, — возразил Судских.

— Пусть появится. Будет на ком Гайдарам и Чубайсам учиться. Я возлюбил этот народ за умение перехитрить даже самих себя.

Судских остолбенел от неожиданности. По коридору Лубянки прямо на него шел он сам, Судских Игорь Петрович, в новеньких подполковничьих погонах. Пуст коридор на этаже Воливача, и он сам, подполковник органов, навстречу.

«Господи, я же непьющий! — протер глаза Судских, а двойник кивнул на ходу и прошел мимо. — Нет, так не пойдет…»

— Игорь Петрович! — окликнул он подполковника. Тот оглянулся, поискал глазами зовущего, не нашел и зашагал дальше. Судских он не заметил.

«Так, приехали… Галлюциноз».

Последнее время он замечал в себе странности. Работы невпроворот в связи с созданием нового Управления стратегических исследований, которое Воливач поручил ему, а его вдруг стали обуревать непонятные видения прямо средь бела дня. То отчетливо представляется, как он бродит по незнакомому древнему городу, то попадает в Москву в начале сороковых и хлещет газировку стаканами, которую сроду не пьет, и как одет? В рясе и клобуке! А то еще Сталина поучал, как воевать…

На первый случай он пошел за советом к умненькому Грише Лаптеву, которому по части чудес доверял полностью. Гриша руками пассы не делал, а расчехлял чудеса на компьютере.

— Слушай, Гриша, что это за город? — спросил он и описал картину, виденную им.

— Иерусалим, Игорь Петрович! И вы там не были?

— Никогда, — отрицательно закачал головой Судских.

— А я два года назад в турпоездке побывал. Вы так верно описали нижний и верхний город. Слов нет! — восхитился Лаптев. — В кино видели?

— Какое кино! Из башки, черт бы ее побрал!

— Черта не надо, Игорь Петрович. Это от Бога. Я бы радовался.

— Радоваться будем позже. А сейчас что делать?

— Да психиатру показаться на всякий пожарный случай, — запросто разобрался с проблемой Лаптев.

— Ага, — мрачно согласился Судских, — а мне пришьют метку сумасшедшего — и в отставку? И куда? В стране разброд, работы не найти. В охранники? Так я оружия толком не знаю… Черт, голова идет кругом. Сегодня самого себя видел…

— Чепуха, — не удивился Лаптев. — Раздвоение личности. Давайте я со своим знакомым нейрохирургом посоветуюсь, а там видно будет. Восходящее светило Олег Луцевич. Лады?

— А куда я денусь? — вздохнул Судских.

В конце недели он устроил обещанную встречу, и Судских отправился к профессору Луцевичу.

Восходящее светило оказалось крепким плечистым мужиком с теплыми глазами и улыбчивой физиономией. В таком тепле бабы размякают и тонут голяком. В другом месте Судских принял бы его за тренера качков или бывшего зэмээса, а то и за коллегу по службе в органах, но дело происходило в престижном медицинском учреждении, и стереотипно напрашивался вопрос: «Ну-с, батенька, с чем пожаловали?»

— С головой нелады, — прямо ответил Судских.

— Голова — не жопа, — по-приятельски констатировал Луцевич, отчего Судских повеселел. В кабинете одни, глядишь, мирно головка исправится. — Чай, кофе, коньяк, шампанское?

— Даже так? — поддержал его веселость Судских. — Тогда отправимся в ближайший кабачок, на том лечение и закончим. Возражения есть?

— Никаких, — принял игру Луцевич. — Кофе с коньячком — милейшее дело при нервных перегрузках.

Они перешучивались, но Судских внутренне догадывался, что Луцевич изучает его, за игривостью беседы идет пытливая работа и диагноз выстраивается.

Выпили по чашечке кофе, притерлись друг к другу и, кажется, понравились. Парочка вполне составлялась для похода в кабачок.

— Так что у меня? — желал знать диагноз Судских.

— Ничего, — вплел диагноз прямо в нить разговора Луцевич. — Мне Гришутка объяснил, какие проблемы вас мучают, но отклонений я не нашел. Встрясочка была при вашей работе, Игорь Петрович, — перешел на вежливый тон профессор.

— Давай на ты? — предложил Судских.

— Согласен, — кивнул Луцевич. — Скажи, Игорь, у тебя родинки есть?

— Кажется, есть одна, с год, как появилась. На бедре.

— Снимай штаны. — Судских посмотрел на него: шутит? — Я серьезно. Глянуть надо, тогда обскажу, в чем дело.

Внимательно осмотрев бедро Судских, он другими глазами посмотрел на него. Будто Судских профессор…

— Дружище, а ты божьей печатью отмечен. Такие стрелочки Его Высочество ставит на любимцах.

— Скажешь тоже, — засмущался Судских.

— Так и сказал. Одевайся. С такой штучкой можно не работать. С год назад, говоришь? Вот. С год зря на службу ходишь.