С Смирнов - Год минус 250 (запад)

С.Г.Смирнов

История: Годовые кольца Всемирной истории Сергея Смирнова

Год "минус 250" (запад)

Вот уже семьдесят лет, как вернулся к богам Александр Македонский. Сменилось два поколения его наследников; много раз перекраивались границы их царств, и все новые головы увенчивались диадемами либо летели с плеч. Но великий спор все еще не разрешен: каким быть новому миру? До появления Александра все казалось ясно: просвещенным эллинам подобает жить в полисах городских республиках, хранимых местными богами. Прочие же варвары обречены на дикость племенной жизни либо на тиранию царей.

Но вот пришел Александр, и все перевернулось: рухнула неуязвимая Персидская империя, эллины подчинились царю-македонцу и дошли под его командой до Индии, персидская знать побраталась с македонскими ветеранами, адмирал-критянин властвовал на море между Индией и Аравией, а новые полисы вырастали как грибы в самых неподходящих местах: в пустынях Средней Азии и в горах Гиндукуша, на берегах Нила и Инда. Неужели наступил новый век, когда невозможное - возможно, и явились новые люди, которым судьбою дозволено воплотить все свои замыслы?

Именно так думали соратники и наследники Александра. Лишь полвека безуспешных кровавых распрей умерили их оптимизм, и на смену отцам-диадохам пришли сыновья-эпигоны. Эти уже не мечтали о создании всемирной державы, но все еще верили в свою способность утвердить эллинскую монархию над любым народом, который им довелось покорить - будь то персы или вавилоняне, бактрийцы или италики, египтяне или скифы. Как выяснилось, эпигоны тоже заблуждались: отнюдь не всякий народ готов терпеть власть даже самого блестящего и талантливого правителя-чужеземца. Катастрофа, постигшая в Италии несравненного Пирра, поразила Средиземноморье: что за люди эти римляне? Лучший полководец Эллады, дважды наголову разбив их, предложил почетный мир, но они отвергли гегемонию чужака и сумели-таки вытеснить его с полуострова! Побежденный Пирр вернулся в Элладу и сгинул в мелкой войне, а римляне быстро восстановили контроль над Италией и сразу же вторглись в Сицилию, переняв замысел Пирра и дерзко вызывая на бой своего вчерашнего союзника - могучий Карфаген.

Это очень важный шаг: римский этнос вступает в новую стадию своей экспансии. Давно сгладилась былая рознь между плебеями и патрициями; теперь всякий богатый гражданин Рима может в принципе стать жрецом, квестором, консулом, цензором, а в военное время - диктатором. Зато нелегко теперь италику получить римское гражданство: для этого нужны особые заслуги перед Республикой, и сенат очень скупо наделяет такими привилегиями самых сильных и верных союзников Рима. Разноплеменная Италия обрела, наконец, равновесие в многоступенчатой системе римского гражданства и союзничества. Но триста тысяч полноправных римских граждан, способных носить оружие, не чувствуют полного удовлетворения. Зубастое потомство атамана Ромула слишком привыкло к грабежу и подчинению соседей за три последних века своей истории, и новая римская агрессия в соседней Сицилии социально неизбежна - хотя никто из ее инициаторов не в силах предвидеть то перерождение, которому подвергнутся карфагенский и римский социумы в ходе начавшихся Пунических войн.

Если бы речь шла только о Сицилии, то все завершилось бы быстро. Хватило бы решимости римлян (никогда прежде не слывших морским народом) строить один флот за другим, вновь и вновь бросать вызов пунийскому владычеству на море. Уже в 256 году до н.э. римляне разбили карфагенский флот и высадили свой корпус в Африке. Правители Карфагена готовы были уступить Сицилию - но храбрые и алчные римляне мечтали о большем, они хотели ограбить Карфаген, как раньше грабили этрусков и греков, самнитов и кельтов. Тут коса нашла на камень: в Карфагене пришла к власти демократическая партия, римский корпус Аттилия Регула был разбит, в Сицилии появился новый карфагенский полководец - Гамилькар Барка.

Все же отстоять Сицилию Карфаген не сумеет - его небольшая армия из наемников-профессионалов не выдерживает состязания с многочисленными римскими легионами, закаленными в бесконечных италийских войнах. Самое интересное начнется после окончания первой Пунической войны: побежденный и ограбленный, но не сломленный, а обновленный Карфаген начнет лихорадочно строить новую колониальную империю в Испании. Здесь проявится в полном блеске политический талант Гамилькара Барки и его родичей - особенно сына, Ганнибала. Этот герой объединит племенные ополчения иберов и кельтов, ливийцев и нумидийцев в единую несокрушимую рать и проведет их через лесные дебри Галлии и снежные альпийские перевалы в самое сердце Италии.

Пятнадцать лет эта грозная сила будет испытывать на прочность римское владычество в Италии. Но Рим устоит, потому что великий полководец Ганнибал не сможет предложить разноплеменным италикам новую систему политического сосуществования, более выгодную для них, чем привычная римская гегемония с иерархией гражданства и союзничества. Ганнибал и римляне будут одинаково сурово карать отступников, одинаково широко пользоваться тактикой выжженой земли. Но римляне быстрее разовьют военную промышленность в городах, перейдут к товарному производству в сельском хозяйстве и, в конечном счете, одолеют Ганнибала превосходством новой производящей экономической структуры над архаичной присваивающей экономикой Ганнибаловой армии. После этого утверждение римской гегемонии над всем Средиземноморьем станет лишь вопросом времени...

Последний бой Рима с Ганнибалом имел всемирно-историческое значение во многих аспектах. В частности, это был финал давнего спора за политическое наследство Александра Македонского. Поразительные успехи македонца выявили сугубую неустойчивость глобальной политической и этнической ситуации в ту эпоху. Античный мир явно достиг очередного пика в своем развитии и оказался на распутье. Вдруг открылась принципиальная возможность образования многоэтнических империй в самых разных ойкуменах Земли. Но кто способен сформировать такую империю "по своему образу и подобию"?

Массовый неудачный опыт диадохов и эпигонов показал, что одному, даже гениальному, правителю это не под силу. Формирование новой социальной структуры требует гораздо больших ресурсов внутренней изменчивости (не говоря уже о простом долголетии), чем те, которыми распологает человеческая личность. Нужными ресурсами обладает лишь целый этнос, притом отнюдь не в любой фазе своего исторического существования. В середине III века до н. э. во всем Средиземноморье одни только римляне оказались способны на это.