Александр Лавров - От Кибирова до Пушкина

Цит. автобиография, л. 2 об. А. Н. Шульговской, среди прочих произведений и изданий Шульговского, посвящены «Лучи и грезы» и один из разделов «Хрустального отшельника».

Любопытно, что в цит. автобиографии 1922 года, написанной по просьбе П. Я. Заволокина, Шульговский обходит этот момент молчанием, не упоминая о своих «революционных заслугах».

Шульговский участвовал в работе Научного литературного общества при историко-филологическом факультете, которое посещали, среди прочих, также А. А. Блок и В. Пяст (см. воспоминания об обществе и участии в нем Шульговского в кн.: Пяст В. Встречи / Сост., вступ. ст., науч. подгот. текста, коммент. Р. Д. Тименчика. М., 1997. С. 25).

См. составленную Шульговским книгу: Кружок философии права профессора Л. И. Петражицкого при СПб. университете за десять лет существования. Исторический очерк в связи с кратким изложением основных идей учения Петражицкого. СПб., 1910.

Книга посвящена обоснованию взглядов Шульговского — пацифиста, вегетарианца и противника смертной казни. В дальнейшем отстаивание права на жизнь как безусловного права человека стало одной из основных тем его творчества. В 1909 году он написал драму «К ближнему… К дальнему…» (действие происходит во время первой русской революции), где осудил как революционный террор, так и деятельность военно-полевых судов (не сохранилась; см. о ней: РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 711. Л. 7–7 об., письмо к Розанову от 9 июня 1909 года); в период Первой мировой войны выпустил венок сонетов «Терновый венец. Corona spinea» («Ежемесячный журнал». 1916. № 3; отдельное издание — Пг., 1916; перепечатан в «Хрустальном отшельнике»), где война изображена как сатанинская бойня, новое распятие Христа.

«Очень рад, что кончил юридический факультет, ибо научился понимать жизнь и всю пакость юридической оценки ее. Суд ненавижу (уголовный, гражданский — лучше) больше, чем войну, больше, чем дуэль» (РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 711. Л. 32 об., письмо к Розанову от 13 апреля 1912 года).

Стихи Шульговский писал с 8 лет, но детские и гимназические опыты впоследствии сжег.

Активнее всего Шульговский публиковался в изданиях С. И. Таубе (Аничковой) «Весь мир» и «Сказки жизни». Воспоминания Таубе о Шульговском и его участии в «Вечерах Случевского» см. в кн.: Даманская А. На экране моей памяти; Таубе-Аничкова С. Вечера поэтов в годы бедствий / Публ., подгот. текстов, вступ. ст., коммент. О. Р. Демидовой. СПб., 2006. С. 28, 33, 96, 373.

Сюда, впрочем, вошел и ряд «прозаических миниатюр».

См. о совместном вечере Шульговского с Н. А. Клюевым, С. А. Есениным, П. И. Карповым и др. на квартире Шульговского 23 апреля 1918 года: Летопись жизни и творчества С. А. Есенина. Т. 2. М., 2005. С. 113. В 1916 году Шульговский написал для «Ежемесячного журнала» статью «О „Мирских думах“ Н. А. Клюева», однако она была отвергнута редакцией (опубликована С. И. Субботиным: kluev.org.ua/critics/shulgovsky.htm).

Характерно, что даже весьма расположенный к Шульговскому рецензент был вынужден отметить, что его «новые слова» «немного режут ухо и приводят в недоумение неподготовленного читателя; они были бы уместнее в колорите быта и соответствующей обстановки» (В. Лазурин-Ленский — «Весь мир». 1918. № 8. С. 29).

Ряд его рукописных книг и поэм 1920-х годов отложились в архивах: ОР РНБ. Ф. 290 (П. Я. Заволокин). Ед. хр. 218; РГАЛИ. Ф. 232 (М. А. Кузмин). Оп. 1. Ед. хр. 501; Ф. 300 (Н. О. Лернер). Оп. 1. Ед. хр. 459.

Цит. автобиография, л. 7.

Тремя годами позднее переиздана под названием «Прикладное стихосложение». Современное переиздание с произвольными редакционными изменениями вышло в московском Издательском доме Мещерякова в 2008 году.

См. о судьбе Шульговского и его архива: письмо В. Д. Бонч-Бруевича к начальнику ленинградского управления НКВД Л. М. Заковскому от 27 июля 1936 года — РГАЛИ. Ф. 612. Оп. 1. Ед. хр. 2864. Л. 28–28 об.

С такой же просьбой Шульговский в те же дни адресовался к Л. Н. Толстому, однако тот отказался принять его (см.: Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. и писем. Т. 78. М., 1956. С. 375).

Розанов В. В. Таинственная посетительница // «Новое время». 1911. 10 мая. Перепечатано в его собр. соч., [т. 21]: Террор против русского национализма. М., 2005. С. 95.

«Новое время». 1912. 11 апреля. Перепечатано в его собр. соч., [т. 22]: Признаки времени. М., 2006. С. 78–80.

РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 711. Л. 39 об. (письмо от 11 апреля 1912 года).

С Кузминым Шульговский начал общаться не позднее весны 1911 года — первое упоминание о нем в дневнике Кузмина относится к 28 мая, тремя днями позднее Кузмин записывает: «Приходил Шульговский: трогательная, несколько тупая тетка» ( Кузмин М. Дневник 1908–1915 / Предисл., подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина. СПб., 2005. С. 287; франц. «tante» — «тетка» — имеет жаргонное значение «гомосексуалист»).

РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 450. Л. 1 (письмо от 3 марта 1912 года).

В письме Розанову от 15 апреля Шульговский об инциденте еще не упоминает; в письме от 1 мая уже открывает имя «ихтиозавра».

РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 711. Л. 41 об.

«Новое время». 1913. 1 января.

Здесь и далее курсивом /в файле — полужирным — прим. верст. / набраны слова, подчеркнутые в оригинале одной чертой.

«Лучи и грезы» вышли тиражом 1100 экземпляров.

Цена сборника составляла 2 рубля.

Здесь и далее курсивом вразрядку набраны слова, подчеркнутые в оригинале двумя чертами.

Прим. верст. : в книге по тексту письма курсив вразрядку не проставлен (кроме первого случая, который выделен кодом); далее по тексту используется выделение только курсивом и полужирным (в файле, соответственно, полужирный и полужирный + код) — определить, какие слова выделены курсивом вразрядку, не представляется возможным.

Намек на сонет Иванова «Себе самим мы Сфинкс единый оба…» (см. примеч. 18). Свои претензии к «напевности» и «чащобе» Шульговский повторил в «Теории и практике поэтического творчества»: «Слово „чаща“ одними своими звуками переносит мысль в глубину дремучего леса. Стоит только вслушаться в красоту и образность этого слова, чтобы оценить его достоинство. Между тем, у некоторых стихотворцев на смену этому чудному слову появляется нелепая выдумка: „чащоба“, нужная для рифмы на „оба“. И получается грубое сочетание звуков, действующее на слух отрицательно и ничего не говорящее мысли. Так же вместо чудного слова „певучий“ появляется модное — напевный, и все считают своим долгом вводить в свою поэзию мертворожденные слова. Нет необходимости перечислять их. При чтении модернистов они прямо бросаются в глаза <���…> Все эти „зорности“, „сиянности“ и т. д. никогда не войдут в живую речь» (с. 294–295; здесь же указание на словарь Даля как на резервуар подлинно поэтической лексики).