Александр Лавров - От Кибирова до Пушкина

Теперь об Алеше [66] Алексей Васильевич Сабашников (1883–1954) — брат М. В. Сабашниковой. В 1902 году участвовал в студенческих беспорядках и подвергался аресту. Жил и умер в Германии. . Про его руку я ничего не скажу Вам. Мне нужно держать его руку своими руками, слышать и видеть пальцамиего жизнь и душу — ведь глаза мои весьма смутны, а ошибиться всегда так тяжело!

Я очень хочу видеть Алешу. Скажите ему, что я приеду в Цурик [67] Так в оригинале. (по дороге в Берлин) [68] Приезд Минцловой в Цюрих не состоялся. , чтобы говорить с ним и видеть его. Вчера я очень тяжело и мучительно видела его во сне. Я очень много перестрадала за него в эту ночь, и у меня явилось огромное чувство нежности и ласки к нему. Мне кажется, я много могу дать ему, — и мне хочется дать ему, сейчас [69] Алексей Сабашников переживал в то время тяжелый нравственный кризис, порывался бросить учебу (в Цюрихе) и т. д. .

Мне хотелось бы обратить глаза его в ту сторону, где свет жизни… Он в состоянии увидеть его, потому что душа его высока и прекрасна. Отсюда, издалека, я благословляю его и люблю, и своими огненными и нечеловеческими почти руками я касаюсь его лица, рук, глаз. Я мыслью ухожу к нему и думаю о нем сейчас… Бедный мальчик мой, быть может, я помогу ему!

О Чуйко я хочу Вам написать бесконечно много, как только у меня заведется побольше сил. Он — прелестный, и я с каждым днем все больше привязываюсь к нему. Он все лучше, прекраснее с каждым днем становится, и я не могу налюбоваться на него. Он работает много и хорошо — и будет работать еще больше, еще лучше. Но об этом потом я напишу, т. к. буквально падаю от усталости, а мне нужно непременно (т. е. я хочу) отослать сегодня это письмо Вам. Целую Вас нежно. До свидания!

Париж,

27 августа <1905>,

Воскресенье.

Дорогая моя, любимая, целую Вас за письмо. Пишу сегодня немного, т. к. много работать мне придется ночью. Скажите Алеше, что я по дороге в Берлин заеду в Цюрих, чтобы видеть его, и что на днях я напишу ему лично, а пока я прошу его носить тот камень, который привез ему М<���аксимилиан> А<���лександрович> [70] Минцлова просила Волошина передать Алексею Сабашникову некий «магический камень» (ср.: Купченко В. П. Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества 1877–1916. СПб., 2002. С. 144). . Три раза, в четверг, в пятницу и в субботу ночью (от 1 часу до 2<-х>), я приходила к Алеше. Я это говорила М<���аксимилиану> А<���лександровичу> подробно. Я подходила к нему, наклонялась над его постелью и целовала его в лоб, а потом рукой три раза проводила по лицу его, ограждая его от боли и тоски. Сегодня приехал к Вам М<���аксимилиан> А<���лександрович>, он знает, что нужно сделать для Алеши, т<���ак> что сегодня ночью я не пойду к нему. Но я теперь знаю, что я могу помочь ему, и радостно сделаю это. Усталости я от этого не испытываю совсем — в начале и в конце только небольшое головокружение, как от высокого взмаха на качелях — подъем и спуск… «Недалека воздушная дорога…» [71] Первая строка стихотворения К. Бальмонта «Воздушная дорога. Памяти Владимира Сергеевича Соловьева» (1903). Вошло в сборник «Только любовь» (М., 1903).

До свидания, дорогая моя. Я еще напишу Вам. У меня странное убеждение и уверенность явились теперь — я знаю, что Вы напишете одну картину, удивительную, из Египетской Жизни — один из эпизодов «Книги Мертвых» [72] Сборник древнеегипетских религиозно-магических текстов (молитв, песнопений, заклинаний и т. п.), связанных с заупокойным культом; представляет собой примерно 160–190 не связанных между собою глав. Эти тексты, написанные на свитках папируса, клали мертвым в могилу, чтобы помочь им преодолеть опасности загробного мира. . Это я Вам расскажу потом.

М<���аксимилиану> А<���лександровичу> мой привет. Нет, мне не нужно совсем теперь, ничего совсем! И никого из людей не нужно. Я окружена сейчас кольцом огня, из которого я не выйду больше. Я с глубокой нежностью и благодарностью думаю о нем и люблю его навеки, и я считаю его одним из прекрасных, необычайных людей земли. Но он далек от меня. — Целую Вас и его, и Алешу. Будьте счастливы и радостны все. Алеше я напишу отдельно.

Т<���атьяна> А<���лексеевна> теперь, вероятно, в Калькутте. Пишите ей теперь: Colombo, India, Ceylon, poste restante [73] Коломбо. Индия. Цейлон. До востребования (франц.). . Последнее письмо ее было из Порт-Саида, очень бодрое и светлое.

Да, чуть не позабыла главное: пожалуйста, пришлите мне поскореекарточку Алеши (я ее Вам потом могу вернуть). Мне это поможет думать о нем. Если можно, то лучше ту карточку, где он снимался в тяжелом настроении.

Вячеслав Иванов, главный теоретик русского символизма, пришел к центральным понятиям своих теорий, таким как символ и миф, путем долгих и сложных исследований в разных областях истории культуры, философии и религии. Человек огромной эрудиции и недюжинной работоспособности, Иванов был восприимчив ко многим, порой трудно согласуемым между собой влияниям, как, например, платонизм и Ницше, античное почитание Диониса и современное православие. После 1907 года именно символ (а иногда и миф) чаще всего служил связующей нитью в его теоретических трудах. К сожалению, становление мысли Иванова на ее ранних стадиях, до периода собственно символизма, остается мало изученной темой [76] Из главных публикаций, освещающих становление Иванова как теоретика, см.: Иванов Вяч. <���Интеллектуальный дневник. 1888–1889 гг.> / Подг. текста Н. В. Котрелева и И. Н. Фридмана. Прим. Н. В. Котрелева // Вячеслав Иванов. Архивные материалы и исследования. М. 1999. С. 10–61; Иванов Вяч. Ars Mystica / Предисл. и коммент. С. Титаренко. Подг. текста Е. Глуховой, С. Титаренко // Символ. 2008. № 53–54. С. 23–67. . Цель настоящей заметки — проследить историю одного из важных, хотя и недолговечных понятий в раннем творчестве Иванова, а именно — понятие «аспект».

Место понятия «аспект» в мысли Вячеслава Иванова раскрывается при прочтении сонета «Аспекты» (1903).