Николай Рубакин - Среди тайн и чудес

Наряду с легальными выступлениями Н. А. Рубакин написал около 30 нелегальных статей под псевдонимом Сергея Некрасова. Его антимилитаристская книга «Великие войны и борьба с войной» (напечатанная в 1908 году небывалым по тому временем тиражом—1,5 миллиона экземпляров) оказала большую помощь ленинской партии в борьбе против царской военщины.

Спасаясь от полицейских преследований, Н. А. Рубакин вынужден был в 1908 году навсегда покинуть родину, выехав сначала в Финляндию, а затем — в Швейцарию. Но и на чужбине он продолжал оказывать немалую помощь борцам за свободу России, за освобождение ее от царского гнета. Он постоянно поддерживал дружеские связи с В. И. Лениным, Н. К. Крупской, А. В. Луначарским, Г. В. Плехановым, М. Горьким и др.

Живя вдали от родины, Н. А. Рубакин всегда оставался ее горячим патриотом, горячо приветствовал социалистическую революцию, а в 1918 году заявил, что считает себя советским гражданином. В одном из писем в 1934 году он писал: «Здесь в Швейцарии я нахожусь вот уже 25 лет и работаю, ни на минуту и никогда не чувствуя своей отрезанности от родной страны, — жил, живу и всегда буду жить и питаться прежде всего духом ее социалистического строительства. Вы знаете, что еще задолго до падения царизма я был энтузиастом и фанатиком рабоче-крестьянского трудового строя. На такой платформе остаюсь я и по сей день».

В зарубежной печати Рубакин опубликовал много статей, разъясняя глубокие исторические корни социалистической революции в России, рассказывая правду о советской культуре, науке, жизни советских людей, пропагандируя советскую литературу, выступая против злобной клеветы на советский народ и страну Советов, распространявшейся в то время за рубежом. Он лично ежегодно составлял списки лучших советских книг, распространяя их в 52 государствах, считая, что если не он это будет делать, то их «составление перейдет в Париже в руки черносотенцев или кого другого в этом роде». Он сам подыскивал переводчиков для советских книг, договаривался с издательствами об их опубликовании, печатал рецензии на эти книги в зарубежных журналах и газетах. Эта деятельность Рубакина по ознакомлению зарубежной общественности с советской литературой и наукой, бытом, культурой, жизнью советских людей из первоисточников, а не продажной, злобной буржуазной и эмигрантской прессы способствовала укреплению культурных связей молодой Советской страны с зарубежными странами, росту ее авторитета среди зарубежной интеллигенции.

Поставивший свое перо на службу делу народного образования, обладавший поистине энциклопедическими знаниями во всех областях науки, Н. А. Рубакин умел в занимательной, живой, увлекательной форме рассказывать о раскрываемых наукой тайнах, о тех путях, которые вели людей от тьмы к свету.

Он был также одним из крупнейших русских библиографов. Отмечая ценность написанного Н. А. Рубакиным труда «Среди книг» (1906), В. И. Ленин говорил, что «ни одной солидной библиотеке без сочинения г-на Рубакина нельзя будет обойтись» (Соч., т. 20, стр. 236). Заслуги Н. А. Рубакина в этой области были отмечены не только на родине, но и международной общественностью: он был директором Международного института библиологической психологии в Лозанне, почетным членом Международного библиографического института в Брюсселе, почетным членом Русского библиографического общества при Московском университете, почетным членом Русского библиологического общества, почетным членом ассоциации библиотекарей Чехословакии. Обобщая свою практику библиографической работы, он создал ряд научных трудов в этой области, которые принесли ему мировую известность: «Introduction a la psychologie bibliologique» («Введение в библиологическую психологию») в двух томах (Париж, 1922, 604 стр.); «Психология читателя и книги» (Москва — Ленинград, Госиздат, 1923, 307 стр.); «Практика самообразования» (Москва, Госиздат, 1919); многотомный труд «Среди книг» (С.-Петербург, 1910–1913) и др.

Сам Рубакин, подчеркивая, что созданная им библиопсихология «как наука, родившаяся индуктивно в вихре жизни и революции, борьбы с царизмом и капитализмом и с церковностью, как их рабом… с самого начала своего возникновения поставила практику впереди теории…», [36]определил мотивы, которыми он руководствовался в своей библиографической работе. Этими мотивами были борьба с царизмом и капитализмом, с религией и церковностью. Это была революционно-демократическая программа жизни и деятельности человека, который сумел использовать для борьбы против царского деспотизма, буржуазнопомещичьего гнета даже такую, казалось бы, далекую от революционной борьбы и политики область, как библиография.

Н. А. Рубакин в своих библиографических произведениях умело пропагандировал революционные идеи социализма, воспитывал людей в ненависти ко всякой эксплуатации и социальной несправедливости, к полицейскому гнету царизма, тиранам и деспотам: «Взаимное равноценное ограничение равноценных личностей равноценными же личностями — таков идеал одних. Командование человека над человеком, право жизни и смерти, право эксплуатировать, унижать, превращать человека в раба, холопа, барана, машину и т. п. — таков идеал других… Стоит лишь принять какую-либо одну из этих двух мерок, — и все миросозерцание ваше перестроится. И перестроится естественно и неизбежно, захватив непреоборимой логикой все области мысли и жизни, — и область семьи, и область школы, общество и государство, народ и расу, деревню и город, отношения полицейские, юридические, социальные, церковные, внутренне-государственные и международные, национальные, область философии, нравственности и т. д. Смотря по тому, какая из этих двух точек зрения будет принята данным человеком, он будет по-разному относиться и к правам и к учреждениям, к словам, к идеям, фактам, поступкам и т. д. и т. д., и у него выработается со временем своя особая психология, в иных случаях — психология тирана, насильника, Кит Китыча, Передонова, в других — психология героя, борца, мученика, добровольно и всецело отдавшего себя в жертву общему благу» [37].

Так Н. А. Рубакин старается пробудить у широкой массы читателей сочувствие к идеям социализма, революционерам, борцам за свободу. После этого вступления, обращая внимание читателя на классовую психологию помещика и крестьянина, фабриканта и рабочего, Рубакин предлагает разобраться при чтении составленного им списка художественных произведений Золя, Горького, Чехова, Бунина, Андреева и др. в таких вопросах: «Признается или не признается, что в основе этих отношений должна лежать, не может не лежать ненависть, вражда — результат классовой борьбы… Признается или не признается, что государство существует для личности человеческой. Или обратно. Признается или не признается право гражданина на свободу (личности, совести, мысли, слова, союзов, собраний и т. д.) Психология гражданина. Психология человека, отрицающего права гражданина и смотрящего на этого последнего, как на орудие государства. Психология той общественной группы, которая считает возможным ставить своим девизом: «государство — это я»… Признается или не признается деление человечества на белую и черную кость, на владык и рабов, повелителей и холопов, на аристократию и демократию, прирожденную, приобретенную и т. д. Признается ли, что в целях общения людей в их отношениях не должно быть «ни эллина, ни иудея, ни язычника», или же, что в основу этого общения должно быть положено национальное и националистическое человеконенавистничество…» [38]