Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Я думаю о своих близких поздно вечером, посмотрев перед тем короткую телепередачу (на слух я лучше запоминаю английское произношение… и в этом я нахожу оправдание потраченному времени)! Назавтра день начинается, как всегда, в шесть часов утра.

Огудин Элстри образуют целый городок со своими улицами, перекрестками, павильонами для телевизионных и кинематографических съемок. Тут снимают и полнометражные фильмы, для этого оборудованы специальные помещения: в одних монтируют, в других просматривают уже готовые фильмы; немало здесь и различных контор.

Однажды мы не стали обедать в столовой для артистов, где вкусно кормят и всегда бывает весело, а отправились в ближайший ресторан, потому что нас приехал навестить Поль Мориа. И кого же мы увидели за соседним столиком? Лиз Тейлор и Ричарда Бёртона! Находившийся в нашей компании сотрудник студии представил нас. У меня перехватило дыхание. До чего же красива эта женщина! У нее фиалковые глаза, изумительная кожа и такой цвет лица. А он, Бёртон!. Я вновь встретилась с ним много лет спустя, за два месяца до его кончины, когда мы оба выступали в Женеве, где давался гала-концерт в пользу ЮНИСЕФ. Как же он к тому времени переменился.

На меня произвело незабываемое впечатление знакомство с четой самых известных киноактеров, но последний эпизод этого обеда был весьма забавным. Мы заказали лангустины. Официант забыл принести майонез. Он извинился, ненадолго отлучился и вскоре вернулся с внушительным сосудом. Зацепился ногой за ковер, и струя майонеза ударила, точно ядро, в сторону нашего столика; я успела нагнуть голову, и весь заряд угодил в физиономию Поля Мориа. Комический номер, достойный самих братьев Маркс! Бедный Поль старательно вытирал салфеткой свой забрызганный костюм, а я тем временем уставилась на хохотавшую во все горло Лиз Тейлор и Бёртона, застывшего с раскрытым ртом.

В начале зимы я вновь приехала в Лондон, заключив контракт на выступления в известном кабаре не менее известного отеля «Савой».

Знаменитые артисты из разных стран не только выступают на этой сцене, но нередко сидят и в зале. Я помню, какой приятный сюрприз преподнес мне Дэнни Кэй, когда однажды вечером он зашел меня обнять.

Нас поселили в номерах, в которых, как говорят, останавливался Чарли Чаплин. Он их предпочитал всем другим, потому что отсюда открывается чудесный вид на Темзу. Если в городе протекает река, для меня не существует большего удовольствия, чем любоваться ею. Коровы, кажется, любят смотреть на проходящие мимо поезда, а я не устаю смотреть на бегущую воду. И это может длиться целыми часами.

В «Савойе» шеф-поваром служит француз, чье имя окружено славой.

— Алло, папа! Угадай, кто нам здесь готовит обед? Повар самого генерала де Голля.

Услышав мои слова, отец надолго умолкает! Думаю, хотя и не могу в том поклясться, что в эту минуту он снял свою шляпу.

Узнав о моем преклонении перед генералом, шеф-повар однажды подошел к нашему столику с многозначительной улыбкой и сказал:

— Я приготовил для вас любимое блюдо генерала де Голля!

То были телячьи ребрышки с ломтиками жареного картофеля. При этом у повара был такой вид, будто он исполняет «Марсельезу» (так и слышалось «бум-бум, бум-бум!»)…

Наконец появилась пластинка с моей песней на английском языке: «Can a butterfly cry?» («Может ли бабочка плакать?»); этой песней я обязана двум победителям конкурса Евровидения — Филу Колтеру и Биллу Мартину. Я подготовила и другие песни для «Королевского представления». Королева пригласила меня выступить вторично. Было решено, что мне лучше всего спеть по-английски две песни: «Hold me» [26] «Обними меня» (англ.). и «I live for you» [27] «Я живу для вас» (англ.) . Театр «Палладиум» — в пышном убранстве, все балконы увиты цветами; вместе со мной выступают артисты, с которыми я уже участвовала в телевизионных передачах: Дэз О'Коннор, Дэнни Ларю, Гарри Сикем, Том Джонс… Я ощущаю новый прилив сил, глядя в глаза Джинджер Роджерс, которая исполняет арию из музыкальной комедии «Мейм». Чаще всего в светло-голубых глазах женщин царит безмятежность, ее же глаза все время сверкают как бриллианты.

Королева, любящая французский язык, говорит мне с приветливой улыбкой:

— Я рада вновь встретить вас через два года! Английская публика, как и моя семья, высоко вас ценит. Отныне вы франко-английская звезда. Да здравствует «Сердечное согласие!».

Она упоминает о своей семье не без юмора. В газетной хронике не раз отмечалось, будто принц Чарлз неоднократно слушал мое пение. Разумеется, не обошлось и без намека на романтическую подоплеку этого интереса.

Мне пришлось даже обратиться в «Журналь дю диманш» с письмом: «Не стоит вашей газете сочинять романы с продолжением. По-моему, их и без того достаточно! Ничто — ни единая строчка, ни одно словечко — не позволяет мне воображать, будто бедный принц Чарлз проявляет ко мне особый интерес».

Я постоянно употребляю слова «славный», «бедный», «бедняжка», но в моем произношении слово «бедный» звучит как «бэдный». В полном смятении я обнаружила, что в газете черным по белому так и напечатали: «бэдный принц». Я невольно подумала, что, если в Букингемском дворце читают «Журналь дю диманш», это произведет на них неважное впечатление! Судя по всему, эта история не помешала мне и впредь приезжать в Лондон, а ведь мои выступления там должны были, по расчетам Джонни, широко распахнуть передо мной двери Америки, которые до сих пор были лишь полуоткрыты.

Мне предложили на свой лад принять участие в первом показе в Париже фильма «Битва за Англию».

Грандиозная постановка этого фильма, снятого Гаем Гамилтоном, обошлась продюсеру Гарри Залцману в 80 миллионов франков. В нем участвовали английские кинозвезды Майкл Кэйн, Тревор Хоуард, Лоренс Оливье, Майкл Редгрейв, Сьюзен Йорк. Эта эпопея посвящена Британским военно-воздушным силам, которые противостояли вражескому вторжению в Великобританию в начале войны. Жорж Гравен вновь повторил свой опыт проведения празднества, который он так удачно применил при показе фильма «Самый длинный день». На этот раз в первом ярусе Эйфелевой башни — на фоне английского и французского флагов — стояла маленькая Матье. Для того чтобы попасть на площадь, надо было миновать шесть или семь полицейских кордонов… Я заранее знала программу вечера, потому что год назад присутствовала на таком же празднестве: гости Залцмана смотрели фильм в большом зале Дворца Шайо. Потом выходили в фойе, где был приготовлен ужин. Каждый находил в своей тарелке на сей раз мою пластинку с прекрасной песней Мориса Видалена «Друг, небо гибелью грозит.»; он написал ее, вдохновившись содержанием и музыкальной темой фильма.