Игорь Беленький - Мэрилин Монро

«— Расскажи мне про бейсбол, — попросил его мальчик.

— В Американской Лиге выигрывают «Янки», как я и говорил, — с довольным видом начал Старик.

— Да, но сегодня их побили.

— Это ничего. Зато великий Ди Маджо опять в форме.

— Он не один в команде.

— Верно. Но все дело в нем… Вот взять бы с собой в морс великого Ди Маджо, — сказал Старик. — Говорят, отец у него был рыбаком. Кто его знает, может, он и сам когда-то был беден, как мы, и не погнушался бы».

Это из «Старика и моря» Хемингуэя. Повесть вышла из печати в 1952 году (мы уже знаем, что этот год для Мэрилин знаменателен). И хотя одиссея Старика с его огромной добычей, как и всякая притча, могла бы произойти в любое время, все же упоминание о Ди Маджо, взятое Стариком из вчерашней газеты, точно определяет время повести — не позже сентября 1951 года, ибо именно в это время «великий бейсболист» ушел на покой. Его семья была и в самом деле рыбацкой — итальянские иммигранты, в 1915 году (на следующий год после рождения Джо) перебравшиеся в США из Сицилии. Они действительно были бедны, что неудивительно для большой сицилийской семьи (Джо был восьмым ребенком), и, кстати, на новом месте продолжали зарабатывать на жизнь ловлей рыбы. Не разбогатели Ди Маджо и тогда, когда Джо стал бейсбольной «звездой» и получал баснословные гонорары. И хотя он никогда не был рыбаком и сомнительно, чтобы владел языком своей родины (родители его, напротив, так и не смогли выучить английский), в нем оставались живы все те традиции и привычки, что испокон веку присущи жизненному укладу сицилийского семейства, и в первую очередь — чувство семьи и неприкасаемость женщины. В этом смысле пуританизированная Америка не слишком отличалась от феодальной Сицилии, но и в ту пору — пятидесятые годы — Голливуд вряд ли был местом, где люди придерживались сицилийских семейных нравов.

Чтобы понять, с кем именно свели Мэрилин, кого после Джеймса Дахерти ей вновь по чьему-то капризу определили в мужья и какова драма этих отношений с Ди Маджо (а они были драматичными), следует, по-моему, всмотреться в обоих, а затем оглянуться на окружающий их мир. Существует масса фотографий, где запечатлена вместе эта самая знаменитая пара Америки тех лет. Наиболее популярна из них та, что снята в мэрии после брачной церемонии, — поцелуй новобрачных, сильно напоминающий «постельный» эпизод Роуз и Джорджа Лумиса в «Ниагаре». Однако куда выразительнее две другие фотографии. По тем или иным причинам, но опубликовать их здесь не удалось, а вот рассказать о них, на мой взгляд, необходимо.

На одной из них как бы разыгрывается знакомство белокурой мисс Америка со своим будущим супругом, мистером Америка. Аккуратная пышная блондинка «останавливает» автомобиль, за рулем которого — кумир бейсбольных болельщиков. Это чуть ли не буквальная иллюстрация зануковской Идеальной Девушки, ждущей Идеального Мужа ради детей. Легенда, как видим, прямо противоположна реальному знакомству (со «свахой» Дэйвидом Марчем). Но что интересно: даже на этой шуточной версии легенды мисс Америка почему-то ловит своего Идеального Мужа на… шоссе, точно завзятая проститутка! Еще интереснее — внешность Ди Маджо. Мы привыкли сегодня к победоносным богатырям Арнольду Шварценеггеру и Силвестру Сталлоне, воплощениям мистеров Америка. Но в кумире сороковых, Джо Ди Маджо, этой чемпионской победоносности нет и следа, хотя он и действительно чемпион. Перед нами узколицый человек, некрасивый, с длинноватым носом, хотя и не лишенный обаяния; он явно смущен неожиданно выпавшей ему ролью и не против поскорее закончить всю эту «комедию». Павильонность, постановочность этой сцены сегодня бросается в глаза, но тогда фотография воспринималась с энтузиазмом, потому что, как и фильмы, в основном павильонные, многим казалась естественной.

На другой фотографии мы наблюдаем как бы бытовую сторону тех же отношений. Парочка сидит на подоконнике: он тверд, суров, знать не желает фотографа и лишь терпит, когда же наконец кончится эта пытка; она, полная чувственной энергии, ластится к нему, не обращая на фотографа ни малейшего внимания. Спектакль этот (а это — спектакль, несмотря на то, что фотография документальна) характерен тем, что рассчитан и на читающую, и на смотрящую публику, которая каждый следующий фильм Мэрилин воспринимает как продолжение событий на журнальных фотографиях, а каждую новую фотографию рассматривает как кадр из очередного фильма. Позднее Рой Крафт, сотрудник «фоксовского» отдела по рекламе, назовет развод Мэрилин и Ди Маджо «подлинной кинопостановкой». Но разве все девять месяцев «легальных» отношений Джо и Мэрилин не были одним нескончаемым фильмом без пленки? И если Мэрилин играла в этом «фильме» (его можно назвать даже хэпенингом) роль, близкую Роуз, то есть ту, какую, с одной стороны, от нее и ожидали, а с другой — она выбрала себе сама, то есть роль разрушительницы чужих планов (или жизней? или судеб?), то Джо Ди Маджо наотрез отказался играть какую-либо роль. Ему нужна была не исполнительница «хэпенингов», а жена. Это и предстает перед нами со всей очевидностью на фотографиях, об этом же говорят его биографы: «…из по-домашнему узкого спортивного мирка он перемещался теперь в куда более суровый и стремительный мир Голливуда. Голливуд он не любил. Для него он был слишком откровенен, шумен, обнажен. Но он выбрал голливудскую «звезду», только-только ставшую «звездой», — обольстительную, остроумную, любящую внимание и стеснительную, которая нуждалась (или полагала, что нуждается) в счастливой семье, «звездной» карьере, культуре, и материнстве, и во всем этом сразу. Он же, как всем известно, нуждался в самой прекрасной домохозяйке в мире». Но были ли шансы на эту идиллию?

Мэрилин и тогда уже воспринималась не просто как «кинозвезда», каких в Голливуде за всю его историю водилось предостаточно еще со времен Мэри Пикфорд, но как носительница принципиально нового жизненного стиля, предвестница новых времен с их моралью, вкусами и привычками, решительно чуждыми тем, что вошли в плоть и кровь Джо Ди Маджо. Правда, первая его жена также была голливудской актрисой и… блондинкой. Совпадение? Но Доротея Арнольдина Ольсен (по экрану — Дороти Арнолд) никогда не была «звездой». Пик ее карьеры — участие в фильмах, о которых не знают и историки кино. Кто и когда слышал, например, о «Секретах няни»? Но главное — с того времени, когда зритель наслаждался этими самыми «Секретами», атмосфера в Голливуде стала примечательно меняться, доказательством чему может служить хотя бы та же «Ниагара» или более поздние «Джентльмены предпочитают блондинок». Да и сам факт, что Мэрилин, пусть и с трудом, но смогла стать «звездой», уже свидетельствует о смене настроений. Чтобы не изобретать колеса, я приведу короткое описание Голливуда (старого и нового), данное одним современным журналистом, довольно болтливым и ироничным, но в этой болтливости и в этой иронии на редкость органичным и соответствующим предмету своего описания.