Виктор Тен - ...из пены морской. Инверсионная тeория антропогенеза

Вторжение новых методов в биологию, прежде всего молекулярно-генетических, не взорвало учение о глобальной эволюции. Появились новые гипотезы, ломающие некоторые представления о преемственности, но в целом эволюционная лестница устояла (см. о новых тенденциях в эволюционном учении, - 33). Этого не скажешь, к сожалению, о теории антропогенеза, этой завершающей надстройки глобальной теории эволюции. Здесь применение «генетической мерки» обескуражило ученых, выявило кривизну в расчетах стропил и гнилость заложенных матиц.

Спасти теорию антропогенеза может только одно: отказ от симиализма, который представляет собой проявление вульгарного эволюционизма, основанного исключительно на внешнем сходстве. Фохт, одним словом, который, похоже, выделял мысли печенью.

Наконец, следует сказать, что утверждение, будто антропологический материал, относящийся к доистории, демонстрирует общую картину деградации и одичания, - это ложь. Нельзя говорить такое и о типологических формах предметов материальной культуры.

Дегенеративные тенденции выявляются в рамках отдельных групп гоминид и их орудий труда. Например, внутри группы австралопитековых; внутри группы эректусов (питекантропов); внутри группы палеоантропов (кроманьонцев и неандертальцев). Если брать в целом, то эректусы, безусловно, прогрессивней австралопитеков и стоят на гораздо более высокой ступени эволюционной лестницы. Палеоантропы далеко превосходят всех архантропов, включая эректусов.

Если брать в целом, то морфологический и материальный прогрессы налицо. Именно это обстоятельство и тормозит полный крах симиализма, заставляет ученых держаться за эту отжившую концепцию, несмотря на ее нестыковки. Здесь есть некая бесспорность, очевидность, с которой трудно бороться, но которую надо преодолеть, чтобы докопаться до истины.

В самом деле, разве можно оспаривать тезис, что австралопитек похож на обезьяну, но стоит выше на эволюционной лестнице?! Бесспорно и то, что питекантроп похож на австралопитека, но превосходит его; что неандерталец похож на питекантропа, но при этом умней его. Если мыслить такими блоками, то из цепей симиализма не вырвешься.

Современным ученым-симиалистам свойственно именно блочное мышление. Что касается способа мышления тех, кто отвергает принципы эволюции вообще, я назвал бы его атомарным. Эти исследователи на основе некой частности делают глобальные выводы, не видя за деревьями леса. Беря частный факт, что среди австралопитеков более древние особи превосходят менее древних, они возводят его в ранг закономерности, совершая типичную логическую ошибку недостаточности основания (пример подобных размышлений, — 24).

Не правы ни те, ни другие. Ни «атомарники», ни «блочники». Прогресс разных групп гоминид относительно друг друга и явная деградация внутри групп не противоречат друг другу. Этот феномен объясняется просто: в связи с мессинским кризисом, в Средиземноморье происходили экологические катастрофы. Разные группы гоминид, стоящие на разных уровнях развития, уходили с побережья и деградировали в глубине материка независимо друг от друга. Всего прослеживаются 3-5 больших волн переселенцев, которых постигла, в основном, печальная судьба.

Возможно, я ошибаюсь, но в настоящий момент времени я не вижу путей и способов опровержения инверсионной теории антропогенеза со стороны ученых-эволюционистов. При этом все равно, с каким знаком их эволюционизм: с положительным или отрицательным. Верят они в глобальный прогресс или верят в глобальный регресс. А вот сальтационистам есть что сказать против. Остался один весомый аргумент в пользу (как может показаться) тезиса о внезапном и немотивированном возникновении сознания.

Речь идет о непомерно больших потенциях человеческого мозга, который, как известно, используется людьми не более, чем на 10%.

Эволюция не создает таких запасов. Об этом говорят прежде всего сами эволюционисты. Цитирую: «В эволюции имеет значение только решение задач текущего момента, ни один эволюционный аспект не имеет промежуточного значения» (22, с.95).

Инверсионная теория является теорией эволюции, поэтому я обязан внести ясность насчет мозга, и я не заставлю ждать.

Разгадка заключается в том, что у нас не один, а два мозга, активно сотрудничающие между собой. В процессе эволюции определилась их специализация: левое полушарие отвечает за логическое мышление, правое — за образное. Не стану приводить расчетов, они будут выглядеть профанацией идеи, потому что произвести расчеты эффекта разделения труда двух органов мышления можно только на базе хорошо оборудованной лаборатории. Но мы знаем из истории, что разделение труда дает эффект кратный. Благодаря ему, ту работу, которую в мануфактуре выполняли тысячи, начинают делать на общем производстве сотни.

Мозг — это информационная система, имеющая сейчас аналоги в виде компьютеров. Когда в компьютере возможности материнской платы увеличиваются вдвое, вы можете устанавливать вместо старых программ новые, которые в десятки раз совершенней бывших. Допустим, компьютер позволяет установить операционную систему DOS, а WINDOWS — нет. Для того, чтобы установить более совершенную операционную систему, требуется всего-то в полтора-два раза увеличить память. А эффект — в десятки и даже сотни раз.

Примерно то же самое произошло и с нашими предками. Один мозг был достаточен для животной жизни, для жизни самого умного из животных. Система из двух мозгов, основанная на гармоничном разделении операций, дала возможность перейти на другую операционную систему, которая стала основой разума. Это типичный случай перехода количественных изменений в качественные (кроме эволюционизма, я еще и тем грешен, что диалектик). Эффект нового качества не поддается арифметике. Суммирование здесь невозможно, надо мыслить интегрально.

В прошлом веке с целью излечения буйных сумасшедших широко применялась операция по расчленению связки двух полушарий. Пациент при этом терял не только «безумие», но и большую часть способности к мышлению и творчеству. Он становился тихим, послушным и способным только на элементарную жизнедеятельность. Это доказывает, во-первых, неразрывную связь безумия и ума и их общее происхождение у наших предков из контакта двух автономных мозгов. Во-вторых, доказывает, что сознание человека в своей основе дуально и именно эта двойственность обеспечивает его потрясающую эффективность.

Выше говорилось только о том эффекте, который сказался на «компьютерных» возможностях мозга, на возможностях логического мышления, но и он огромен. Нормальная человеческая психика отличается от психики животных не только этим, и главным образом не этим.