Себастьян Сеунг - Коннектом. Как мозг делает нас тем, что мы есть

Аналогия несовершенна. В отличие от души, которую обычно считают бессмертной, информация может оказаться безвозвратно утраченной. Нанотехнолог Ральф Меркл сформулировал понятие теоретической информационной смерти как уничтожение хранящейся в мозгу информации о личности. Вернемся к нашему примеру с ноутбуком. Представьте, что из вашего изувеченного компьютера извлекли жесткий диск, однако в процессе рубки поврежден его мотор. Вы не настолько разбираетесь в технике, чтобы переписать информацию с этого диска на новый ноутбук. Однако некий специалист по компьютерному железу сумел починить мотор, так что теперь вы можете осуществить перенос данных. В то же время, если я окажусь совсем уж законченным негодяем, я не стану рубить ваш компьютер на куски, а просто проведу мощным магнитом над его жестким диском. Информация сотрется, ведь принцип ее хранения на жестком диске – магнитный. В таком случае никакая технология, даже самая совершенная, не восстановит утраченные данные. Это невозможно в принципе.

Определение смерти, которое предлагает Меркл, имеет скорее философское, чем практическое, значение. Чтобы применить его, нам нужно точно знать, каким образом воспоминания, характер и другие свойства и особенности вашей личности хранятся в мозгу. Если эта информация содержится в коннектоме, то теоретическая информационная смерть – не более чем коннектомная смерть.

Все усилия человека обрести бессмертие можно рассматривать как попытки сохранить информацию. Большинство людей предпочитают завести детей, прежде чем умереть. Некоторая часть данных их ДНК будет жить в ДНК их детей, а другие разновидности информации будут жить в памяти детей. Некоторые пытаются достичь бессмертия, сочиняя песни или книги, которые будут вспоминать будущие поколения. Это еще одна попытка запечатлеть информацию о себе в умах других.

Крионика и оцифровка сознания стремятся законсервировать информацию, содержащуюся в мозгу. Всё это можно рассматривать как часть более широкого движения, именуемого трансгуманизмом: оно ищет возможность изменить людей как вид. Трансгуманисты заявляют: больше не нужно ждать, пока нас продвинет вперед дарвиновская эволюция, ползущая медленно, словно ледник. Мы можем использовать технологию, чтобы трансформировать свое тело и свой мозг. Или же мы вовсе отвергнем их и переселимся в компьютеры.

Над трансгуманизмом посмеиваются, обзывая его «вознесением для гиков». Некоторым вообще кажется странным, когда кто-то фантазирует насчет будущей вечной жизни, когда уже сегодня миру всерьез угрожает столько острых и неотложных проблем. Но трансгуманизм – неизбежное и логичное развитие идей Просвещения, воспевавшего мощь человеческого разума. Ободренные успехами математики и естественных наук, европейские мыслители стремились положить в основу правовых законов и философии принципы, выведенные путем рациональных рассуждений, а не апеллировать к традициям или божественным откровениям. Философ Лейбниц даже полагал, что все разногласия проистекают из ошибок в рассуждениях, и предлагал разрешать эти противоречия, формализовав аргументацию с помощью символьной логики.

Однако в XX столетии ограниченность разума стала мучительно очевидна. Логик Курт Гёдель доказал, что математика неполна , поскольку существуют истинные утверждения, которые нельзя доказать. Физики, первыми вступившие в область квантовой механики, обнаружили, что некоторые события по-настоящему случайны, и их нельзя предсказать, даже обладая неограниченной информацией и вычислительными мощностями. Если разум пасует даже в сфере математики и естественных наук, как можно ожидать, что он будет всегда выручать нас в других областях? Многие философы убеждены, что нравственность и этика невыводимы из рационального; попытки это сделать они называют «натуралистической ошибкой».

Трансгуманисты больше не верят, что разум способен ответить на все вопросы. Однако они по-прежнему верят в его могущество, поскольку он способен постоянно создавать всё более совершенные технологии. Трансгуманизм решает важнейшую проблему Просвещения, состоявшую в том, что научный взгляд на мир лишал многих ощущения цели. Если физическая реальность – это лишь кучка пляшущих атомов или генов, конкурирующих между собой за то, какой из них скопируется, тогда жизнь кажется лишенной смысла. В своей книге о Большом взрыве, озаглавленной «Первые три минуты», физик-теоретик Стивен Вайнберг пишет: «Чем познаваемее кажется Вселенная, тем бессмысленнее и бесцельнее она представляется». Паскаль более поэтично выразил эту точку зрения в своих «Мыслях»:

Я вижу эти страшные пространства Вселенной, окружающей меня, и сам я затиснут в малый уголок этой безбрежности, не ведая, почему я помещен в это место, а не в иное, не ведая, почему то краткое время, что отпущено мне для жизни, поместило меня в этот, а не в иной промежуток вечности – той вечности, что длилась до меня и продлится после. Со всех сторон меня окружает бесконечность, словно я атом, словно я тень, которая возникает лишь на мгновение, чтобы потом больше никогда не возвратиться в мир. Я знаю лишь, что должен скоро умереть, но мне, по крайней мере, известно, что этой смерти я не сумею избежать.

Выражение «смысл жизни» имеет и универсальное, и личное значение. Можно спросить: «Есть ли причина для нашего бытия здесь?» или же: «Есть ли причина для моего бытия здесь?». Трансгуманизм отвечает на эти вопросы так: судьба человечества – выйти за границы человеческого. Это не просто случится, это должно случиться. Ну, а отдельный человек вполне может стремиться к членству в «Алькоре», мечтать об оцифровке сознания или пытаться использовать современные технологии, чтобы усовершенствовать себя каким-то иным образом. Так или иначе, трансгуманизм возвращает в жизнь смысл, отобранный наукой.

В Библии сказано, что Господь сотворил человека по Своему образу и подобию. Немецкий философ Людвиг Фейербах, в свою очередь, объявил, что это человек создал Бога по своему образу и подобию. А трансгуманисты говорят, что человечество само должно стать Богом.

Пора вернуться к реальности. У каждого из нас одна-единственная жизнь, и на нее отпущен один-единственный мозг. В конечном счете всякая важная жизненная цель сводится к изменению мозга. Нам дарованы природные механизмы для его трансформации, однако нас огорчает их ограниченность. Да, нейронаука возбуждает любопытство и вселяет в нас ощущение чуда. Однако способна ли она дать нам новое понимание и новые методики для того, чтобы мы могли изменить себя?

Я уже говорил, что одна из важнейших идей современности – коннекционизм, доктрина, подчеркивающая особое значение мозговых связей для функционирования нашего сознания и психики. Согласно этой теории, изменение мозга означает, в сущности, изменение коннектома. Коннекционизм берет начало еще в XIX столетии, однако его положения долгое время трудно было проверить экспериментально. И наконец, благодаря появляющимся технологиям коннектомики, мы как будто можем осуществить такую проверку. Верно ли, что умы отличаются, поскольку отличаются коннектомы? Если мы сумеем ответить на этот вопрос, мы сможем понять, какие изменения желательно внести в «монтажную схему» мозга.