Дмитрий Ладыгин - Жребий воина

То ли его почтенный вид, то ли уверенность тона повлияли на Шурика, только он не решился на явную грубость вроде: «Знай крути баранку». Он сказал уклончиво:

— А какая из двух причин хуже, отец?

— Если женщина тебя не хочет — зачем человеку вред делать? Зачем такая женщина нужна? — сказал старик. — Он сам ею подавится.

— А если деньги? — спросил Шурик.

— Чужое взять — харам, грех. Он за это заплатит, не сомневайся, — сказал старик.

— Если я деньги не верну, я сам буду платить. И это точно будет. — Шурик сам не понимал, почему идет на такую откровенность.

— Это другой разговор, — сказал старик. — Он местный?

— Тоже приезжий, — сказал Шурик.

— В России места не нашли. — Эта фраза старика прозвучала не обидно, а почти бесстрастно. Просто он удивился занятному факту.

— Здесь у нас непросто долг вернуть, если нечестному человеку одолжишь. Внука моего соседа недавно хотели посадить. Пацанчик товарищу сто долларов одолжил. Тот не возвращал. Тогда кредитор должнику глаз подбил. Что с них возьмешь — ребятам по семнадцать лет. Тогда должник заявил в милицию насчет рэкета.

— Да? И что же было дальше? — Шурик гипнотизировал взглядом белую машину впереди.

— Кое-как вытащили. Отец машину продал и дядька машину продал, чтобы вытащить.

Тут дверца белого «жигуленка» распахнулась, и оттуда выбрался кидала.

— Если станет пропадать из виду, придется следом поехать, — сказал Шурик нервно.

Но кидала перешел дорогу лишь для звонка из ближайшего телефона-автомата.

— Он из таксофона звонит, — сказал старик, который, похоже, отличался отменным зрением.

Они могли видеть, как Жуков побыл у телефона минуту, а потом вернулся в белые «Жигули». Белая машина тронулась, и они поехали следом.

Через несколько минут они нырнули в незнакомый Шурику туннель.

— Или на Хитровку едут, или в аэропорт, — сказал старик.

Было похоже, что в его честном сердце не может быть сомнений в правоте пассажира и он просто хотел бы помочь.

— В аэропорт? — в сильном беспокойстве спросил Шурик.

— Пока неизвестно. Может, на Хитровку, — сказал старик.

Шурик попросил разрешения закурить и вынул сигареты.

— А я свой табак покурю, — сказал старик.

Шурик машинально поднес ему огоньку, но тут заметил, что старик сыплет себе в рот из какого-то желтого продолговатого предмета темный порошок.

— Что, не видел никогда насвай? — спросил старик так, словно ему ничего и не мешало во рту. — Это просто жевательный табак. Под язык сыплешь, и курить не надо.

Белая машина впереди остановилась по сигналу светофора. Она была единственной машиной на пустынном ночном перекрестке, но ее водитель не стал нарушать правила. Справа от дороги возвышалась великолепная громада мечети со стройной башней минарета.

Белая машина свернула налево, на улицу одноэтажных домов с массивными заборами.

— Это в основном чисто туркменский район. Большой район, — прокомментировал старик. — Хитровка называется.

Белая машина проехала безлюдный базарчик и свернула на перпендикулярную улицу.

Они повернули следом. И очень скоро им пришлось остановиться: белая машина стала метрах в тридцати после поворота. Они видели, как оба человека из машины вошли в дверь высоких железных ворот. Несмотря на позднюю ночь, низко расположенное окно этого дома, выходящее на улицу, ярко светилось.

— Нам лучше подождать, — сказал Шурик.

— Я на этой улице половину людей знаю, — сказал старик. — У меня за три дома от этого родственник живет.

И он приоткрыл дверцу, чтобы сплюнуть темную слюну.

— Если хочешь, пойдем следом за этими людьми, — предложил старик.

— Что?! — Несмотря на нервозность слежки, Шурик искренне удивился.

— Пойдем следом. Непонятно говорю, что ли? — невозмутимо сказал старик.

У Шурика мелькнула безумная мысль, что он попал в подстроенную ловушку. Он пожевал губами, чтобы осторожно спросить:

— Простите… м-м… уважаемый, а какое вы имеете к этому отношение?

— Никакого. — Старик изумленно всплеснул руками. — Тебе деньги должны?

— Должны, — кивнул Шурик.

— Вернуть хочешь?

— Хочу, — снова кивнул Шурик.

— Пойдем сейчас вместе, — стал излагать свой план старик. — Ты учти — на этой улице я не слышал про плохих людей. Здесь настоящие туркмены живут, понимаешь? Я скажу: «Салам алейкум. Вот это со мной — хороший парень. Он приехал из России. А вот вы в доме принимаете человека нечестного. Не делайте харам. Пусть он вернет парню деньги».

— Так ты хочешь заработать? Процент хочешь? А, отец? — У Шурика оформилась догадка, и он ухмыльнулся, готовя едкую фразочку.

— Прости, но ты какой-то непонятливый! — воскликнул старик. — Приведу тебе пример. Восемь лет назад в моем родном ауле государство посадило одного человека. С конфискацией имущества. Тот в тюрьме через год умер. Дом выставили на продажу.

— Ну и что? — Старик так забавлял Шурика своей наивностью, что он решил дослушать.

— До сих пор дом пустой стоит. Вот что. Никто в ауле не возьмет чужое.

— Ладно, отец, — тряхнул головой Шурик. — Скажи, сколько я тебе должен, и я пошел.

— Если тяжело с деньгами, можешь так уйти, — сказал старик.

— Ну это уже слишком! — Шурик порылся в кармане и вручил" водителю приличную плату.

Когда он уже отходил от машины, старик сказал:

— Прости, сынок, но я тебе еще скажу напоследок.

— Что? — обернулся на каблуках Шурик.

— У тебя на лице нехорошая печать лежит. Зря ты к этому дому идешь.

Шурик помолчал секунду, а потом приглушенно рассмеялся.

Старик резко развернул машину. Удаляясь, он обдал Шурика пылью.

— Во народ… Сказочки они мне будут рассказывать… Так бы и сказал, что хочет заработать… — бормотал на ходу Шурик.

Он осторожно приблизился к дому, опасаясь лая собак. Но собаки не залаяли. Он присел под светящимся окном на корточки и осторожно заглянул внутрь. Из-за решетки окно открывалось внутрь. Тюлевая занавесь не скрывала происходящего в комнате. Он увидел стены, выкрашенные голубоватой масляной краской. Мебели не наблюдалось. Люди в комнате должны были сидеть на полу. Поэтому Шурик видел только вошедших. Это были похожие, как братья, Рома Ильясов и Виталий Жуков.

— Салам алейкум… Садам алейкум… — Рома обеими руками пожимал смуглые руки сидящих на полу мужчин. — Это мой друг, Виталик. Он из России.

— Вай-во! Он как брат на тебя похож, — сказал с гортанным туркменским акцентом один из мужчин.

— Виталий… Виталий… — пожимал смуглые руки Жуков.

Шурик насчитал в комнате шесть человек.

— Неме… шу… ружья… няме учюн? — выдавил на ломаной смеси туркменского с русским Ильясов.

— Авы гитмек учюн, — ответили ему.

— Не стойте-да, — прозвучал голос пожилого человека. — Виталий, Рамазан, аны шо тайда подушка берите, садитесь.