Дмитрий Ладыгин - Жребий воина

— О чем? — прищурился Шурик. — Да нас из-за тебя чуть не хлопнули!

— Я вам вреда не хотел. Просто ваш Мазепа когда-то беспредельничал с одной фирмой. Там работал мой друг… в общем, Витьку вы уже убили. Мы поэтому решили на Мазепе заработать. Я могу теперь только половину денег отдать. Поедем в Россию — я отдам вторую половину. Ну зачем вам меня убивать? Вы же еще не знаете, как все пройдет! Ну, законы здесь суровые, поймите. И скрыться будет нелегко! Ну ладно, эти туркмены ничего не знают, но ведь Рома все знает! А?! О нем вы подумали?

— Где твоя девка с деньгами, говори! — приказал Шурик.

— Нет, так не пойдет, — замотал Виталий головой и с отчаянием увидел, что Данатар удаляется в ущелье по прямой. — Она тут совсем ни при чем. Зачем вам она?

— Много ты ставишь условий, — сказал Шурик.

— Погоди, Шурик, — сказал Сергей. — А он дело говорит. Пусть сейчас отдаст, что близко. Остальные пусть отдаст в России. Не отдаст — хлопнем кого-нибудь из его родственников.

— Херню плетешь, ротный! — желчно взвизгнул Шурик. — Он и так нам сейчас все скажет. Щас в зад ему углей сыпану — все расскажет! Руку, руку ты где будешь брать?!

Сергей сплюнул и попал на ствол чинары:

— Да с ним возни — что поросенка брить! Тут эхо знаешь как отдается?

Шурик посмотрел в даль ущелья: Данатара и след простыл.

— До кого эхо долетит — тот по-русски ни бум-бум. А остальные слишком далеко.

С этими словами Шурик вскочил на полусогнутые от напряжения ноги. Виталий тут же зайцем метнулся в сторону, разворошил под полотном посуду и взял большой туркменский нож с деревянной ручкой. Он стояли в одинаковых вратарских позах друг против друга.

— Брось ножик, сука, — прошипел Шурик и подхватил с земли тяжелую гальку.

— Сука сам, — прорычал Виталий.

Шурик стал замахиваться камнем, а Виталий вскрикнул и понесся огромными прыжками к реке. Камень просвистел над его макушкой и ударился о ствол инжира на том берегу.

— Стой! — крикнул Шурик и бросился в погоню.

Виталий только вжал голову в плечи и сиганул через реку. В том месте она была метра три в ширину, и он взметнул дождь бриллиантовых брызг посреди течения. Поскользнулся на гладких камешках и упал боком в воду.

— Стой! — выдохнул Шурик и врубился по колено в течение.

Виталий взвыл от ужаса и, не оглядываясь, кубарем рванулся вперед и побежал в неудобных, чавкающих водой туфлях уже по другому берегу.

Шурик взвизгнул от ярости совсем не как русский и помчался следом.

Виталий перепрыгнул через валун, обгаженный какими птицами, спугнул сидящую на соседнем камне бирюзовую стрекозу и двинул напролом через редкий кустарник. Ему повезло: в своем прыжке через камень Шурик чиркнул о него ногой и упал, разодрав лоб. Виталий благодаря этому смог прилично оторваться от него.

— Убью! — послышалось на довольно большом расстоянии сзади.

Виталий рискнул обернуться и увидел, словно с возвышения, все происходящее за его спиной. Он видел это долю секунды, но смог оценить картину: он совершил ошибку, поскольку побежал в ту сторону, откуда все они пришли в ущелье. Если бы он помчался в другую сторону, то быстро бы привлек внимание Данатара или даже Реджепа — не мог Реджеп уйти далеко за пятнадцать-двадцать минут. А ведь у него было ружье! Виталий понял, что пошел вдоль берега вверх и река теперь была под обрывом. Справа — обрыв. Слева — отвесная скала. Впереди — почти непролазные заросли ежевики. Сзади метрах в тридцати Шурик:

— Кранты, сука! — И в сторону Виталия полетел еще один камень.

Виталий стал продираться через лабиринт ежевики, двигаясь боком и постанывая, когда колючки впивались в его колени. Очень скоро сквозь джинсы стали проступать темные капли крови, и несколько раз ежевика так впилась ему в ляжки, что он вскрикнул.

Шурик решил резко сократить дистанцию и с разгона прыгнул прямо в ежевику. Он выиграл метра три, зато застрял в колючках — тонкие спортивные штаны были не очень удобны для таких продвижений. Лицо Шурика исказилось от гнева, и со своим залитым кровью по самые брови лбом он был просто ужасен.

Ежевика заканчивалась, но это трудно было счесть за удачу — путь упирался в вертикальную скалу. Виталий двинулся к обрыву, но едва не слетел с него от приступа головокружения: погоня загнала его вверх, и теперь под ним был провал в пятнадцать метров, и его дном служила тихая заводь, в которой он недавно блаженствовал. От непривычного бега и страха за свою жизнь Виталия вывернуло съеденной за обедом шурпой.

— Попался! — завыл Шурик и еще яростнее, хотя и себе в ущерб, стал продираться к своей жертве. Весь ободранный колючками в лохмотья, он походил на какое-то окровавленное чудовище.

Прыгать с обрыва! Это хуже смерти! Виталию ничего не оставалось, как попробовать забраться по склону из щебенки вверх и попробовать долезть до плоского, как китайская стена, гребня. По гребню можно продолжить путь, поискать где-нибудь спуск — будь что будет.

Он зажал нож в зубах и кинулся на каменистый склон. И неудачно: здесь надо было так быстро месить ногами, чтобы щебень под стопой не успевал провалиться. Виталий погряз по щиколотку в камушках и съехал вниз.

— Я здесь, мальчонка! — взревел Шурик, которому оставалось еще метров десять ежевичной гущи.

Эта реплика открыла у Виталия второе дыхание, и он предпринял новую отчаянную попытку. На этот раз он выбрал верную тактику движения: быстро-быстро семенил ногами, забирая вверх по диагональной траектории. С каждой секундой он взбирался все выше, и узкая вертикальная расщелина, которая могла бы служить лестницей наверх, на гребень, приближалась. Шурик внизу уже преодолел ежевику и с первой попытки стал неуклонно взбираться следом.

— Я был в горах в разведке! Тебе не уйти, сука! — пообещал он снизу задыхающимся голосом.

От этого посула Виталий едва не сорвался вниз, потому что попытался взглянуть, далеко ли преследователь. Его спасла зеленоватая толстая свечка среднеазиатской мандрагоры, похожая на бамбук, — она выросла на совершенно беспочвенном склоне, единственно для того, чтобы Виталий смог ухватиться за нее и не упасть с кручи. Расщелина, богатая удобными камнями-ступенями, была на полтора метра справа. Но как туда добраться?! Виталия осенило — он резко вырвал изо рта нож, причем едва не отхватил себе нижнюю губу, и вонзил его в каменную ноздрю на расстоянии вытянутой правой руки. Теперь он мог повиснуть на нем и наступить ногами на торчащий из скалы карнизик шириной с ладонь. Он так и сделал, вскрикнув от страха. Да, если бы нож обломился или выскочил из дыры, то Виталий бы упал с десятиметровой высоты, после чего мог бы еще слететь с обрыва прямо в речку. Но его крови не суждено было смешаться с водами реки, и он успешно наступил на карниз. После этого сумел даже дотянуться левой рукой до ножа и вернуть его в зубы, затем трясущимися руками впился в нижний камень расщелины. Подтянулся и втиснулся в расщелину грудной клеткой. Ноги его и большая часть туловища болтались над пропастью, и ему казалось, что Шурик вот-вот вопьется в ногу, как пес. Виталий напряг локти, чтобы не выскользнуть вниз, а потом стал отчаянно сучить ногами и втираться по-змеиному между камнями. Понемногу, ценой нескольких лоскутов собственной кожи и потерянного левого башмака, ему это удалось. Он стал переступать ногами и двигать локтями, чтобы подниматься по расщелине вверх. Когда до гребня оставалось метров десять подъема, он хотел секунду передохнуть. Но враг вместо ножа использовал свои пальцы и не менее успешно ступил на кар-низик, а оттуда влез в расщелину. Виталия обуял ужас — ему не удавалось уйти! Он взглянул вниз и увидел почти под своими ступнями макушку преследователя!