Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 7

Во всяком случае, понятие имманентного смысла суждения так же необходимо для понятия действительного познания, как и понятие очевидности, и в конце концов такое трансцендентально-психологическое рассмотрение должно быть в сущности совершено и чистой логикой, прежде чем она отделит друг от друга смысл и бытие так, чтобы быть в состоянии вполне игнорировать акт познания и все внимание направить на не-действительный смысл. Без понимания, посредством которого трансцендентный смысл постигается и включается в психическое бытие, чистая логика не могла бы прибрести материала для своего исследования, как быстро ни отвлекалась бы она затем от этого акта понимания. Так что о сущности этого понимания теория познания должна во всяком случае дать себе отчет. Таким образом и чистая логика, хотя бы и в самой незначительной степени, занимается трансцендентально-психологическими исследованиями даже прежде, чем она начинает применять свой собственный метод.

Но это далеко еще не все. Если трансцендентально-психологические рассуждения в основных мыслях играют в начале чистой логики несущественную роль, то дело обстоит совсем иначе, когда теория познания обращается к своим частным проблемам. Конечно, целью ее будет всегда выработка «чистого» логического состава ценности, но на пути, ведущем к такой выработке, она не может игнорировать действительного акта познания. Не все формы мысли коренятся исключительно (verankern) в трансцендентных ценностях, и чтобы отличить вневременную значимость от просто психического мышления, нужно уже постоянно иметь в виду действительный акт мышления. Но и этого мало. Вневременная значимость может быть найдена только во временных образованиях, и формулированное в словах предложение недостаточно, если мы хотим знать что-либо не только о его смысле вообще, как наиболее общей трансцендентной ценности, но также о расчленении и об элементах этого смысла. Как только последние являются проблемой, мы должны даже остерегаться обращать внимание только на предложение, иначе мы попадем в сомнительную зависимость от логически несущественных форм языка. Многообразие, объединенное в логическом смысле в то смысловое единство, о котором мы выше говорили, может быть сознано только при рассмотрении действительных актов мышления. Если, например, говоря, что предложение высказывает что-либо о чем-либо, мы таким образом различаем «субъект» и «предикат», то «высказывание» (Aussage), если даже отвлечься от его смысла, есть уже нечто большее, чем предложение. Оно есть психический процесс, на который должна обратить внимание теория познания. Точно также она не может образовать понятия противоречия без «да» и «нет», а для этих понятий она должна, во всяком случае, исходить из имманентного смысла суждения, как утверждения или отрицания. Однако, бесцельно нагромождать примеры. Сказанное уже достаточно показывает, что, совершенно отвлекшись от действительного познания, теория познания была бы в значительной своей части пустым местом. Материал для обработки своих специальных проблем она может добыть только путем анализа актов мышления. Но этот анализ не может быть ни чисто психологическим, ни также «феноменологическим», ибо чистая наука о бытии не обладала бы принципом выбора, который в актах мышления мог бы отделить существенные для логики элементы от несущественных. Для установления логической сущности мышления трансцендентально-психологическое рассмотрение незаменимо: только оно, уже с самого начала производя «petitio principii», именно относя действительное мышление к ценности истины, в состоянии доставить тот существенный материал, на котором только и можно сознать различные трансцендентные ценности. Без этой petitio principii теории познания ни в коем случае не может обойтись. Подобно всякой науке, и она предполагает истину вообще, все равно, идет ли она трансцендентально-психологическим или трансцендентально-логическим путем.

Общий принцип таким образом достаточно выяснен; мы не намерены становиться на сторону какого-нибудь одного из обоих путей, как единственно правомерного, и менее всего хотим мы отрицать большие преимущества трансцендентально-логического метода.

Должно идти не-психологическим путем, пока это только возможно, пока возможно на нем движение вперед. Однако, кроме систематической необходимости восполнения этого метода с помощью трансцендентальной психологии, необходимо не упускать из виду также и следующего. Большая часть того, что до сих пор сделано теорией познания, было найдено трансцендентально-психологическим путем. Без попытки с помощью анализа действительная познания выявить из психических процессов трансцендентные ценности, придающая им предметное значение (Gegenständlichkeit), и найти отнесенность мышления к его предмету в некоем «правиле», которому подчинено мышление, мы не имели бы современной теории познания: метод Канта в существенном трансцендентально-психологический. Поэтому то он, правда, подвержен не только психологическим, но и метафизическим ложным толкованиям, что и ставит пред нами задачу выявить, именно у Канта, трансцендентально-логическое содержание во всей его чистоте. Постольку можно сказать, что трансцендентальная психология большею частью следует только «букве», а не «духу» Кантовой философии. Но все же многое из лучшего, что принесло нам наше время, было создано людьми, стоящими в сознательной связи с трансцендентальной психологией Канта, так что и теперь еще много ценного можно найти в трансцендентально-психологической оболочке. Конечно, и независимо от Канта возникли ценные мысли, в особенности, для «чистой» логики. Учение Bolzano о «предложении в себе», сколь бы ни были спорны отдельные его частности, содержит в себе вечное ядро, и Гуссерль на этой почве построил интересную теорию. Но с другой стороны именно Гуссерль показал, что и «чистая» логика далеко не окончательным образом сумела отграничиться от психологии. Понятие его «феноменологии» содержит еще трудные проблемы, и если Гуссерль говорит, что и трансцендентальная психология есть психология, то нужно прибавить: и феноменология есть трансцендентальная психология, и только как таковая, т. е. чрез логическое отнесение к ценности, может она создать что-либо. Независимо от этого, мыслям, идущим от Bolzano, недостает понятия теоретической ценности. Bolzano знает, что истина не есть действительность. Но этим отрицательным взглядом, если оставить в стороне массу интересных деталей, и ограничивается все его учение, и, тщетно также у последователей Bolzano будем мы искать необходимого положительного восполнения его теории. Что представляет собою это недействительное, – решение этого вопроса, основного для понятия чистой логики, выросло как раз на почве Кантовой трансцендентальной психологии.