Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 11

45. Вопрос, как движение переходит в ощущение, устранен теорией познания при помощи понятия сознательности (§39), это устранение еще более выяснилось с установлением объективного значения, которое получает в физике понятие качества. Раз качество определяется как форма обмена энергии, обусловленная объективными разностями интенсивности в строении, отпадает всякая необходимость говорить о субъективных чувственных качествах, в которые должны превратиться в субъекте объективные изменения энергии. Все, что может быть определено как качество, есть свойство, присущее самим объектам, ибо оно есть закономерная определенность обмена энергии. Температура, яркость, тон суть в такой же мере объективные факторы энергии или комплексы таковых, как и объем, масса, скорость, и, как таковые, они и должны быть найдены в предмете. Если вы на основании этого хотите называть предмет теплым, цветным или звучащим, то ничего против этого возразить нельзя. Качества не менее объективны, чем количества, и отношения между ними образуют чувственный мир тел. В этом смысле словоупотребление наивного реализма вполне правильно. Качества – не только в субъекте. Отличительным признаком субъекта является исключительно характер сознательности, но этот характер вовсе не бывает различным в зависимости от тех или других чувственных областей: сознательность во всех них остается одной и той же и выражает только отношение к Я, тождественное для всех различных качеств. Ничего нет удивительного в том, что это субъективное отношение, которое ничего не привносит в пространственно-временное содержание, можно предположить только там, где есть его условие, именно, отношение к единству субъекта. Отсюда еще вовсе не следует, что мир за пределами человеческого сознания холоден, слеп и глух; везде, где имеется энергия, существуют также отношения единства, но мы только ничего об этом сказать не можем. Единство заложено в законе, а не в субъекте, но оно не может никогда выступать без него, так как опыт связан с явлением. Содержание находится только в сознании, но всякое содержание объективно обусловлено.

46. Ничего во всем этом не изменится, если мы будем рассматривать различные формы энергии, обозначенные как качества, только как пространственно различные конфигурации одной только формы энергии, как этого требует идеал атомистики, если мы заменим эти различные формы энергии закономерными группировками и устойчивыми подвижными системами постоянных частей пространства с постоянными количествами кинетической энергии. Оставим здесь без обсуждения вопрос, в какой мере возможно сведение факторов энергии пространства к факторам энергии движения. Может быть, здесь возможно расширение кинетической атомистики под понятием энергии. Но и в кинетической атомистике придется принять, что все качества остаются объективными единствами, хотя атомам приписывается только один род энергии. Ведь единство это есть единство закона, заложенного в строении. Как реальные качества во временном содержании, они полагаются единством синтеза как конфигурации энергии. Как таковые они представляют собой объективные формы, которыми регулируется в органах рода обмена энергии и представляют объективные качества, т. е. единства синтеза в пространственном строении. Трудность механического воззрения на природу заключалась только в том, что атомы полагались как субстанции, которые совокупным своим действием должны вызывать ощущение. Но комбинации атомов имеют, наоборот, свое единство в синтезе через категории количества, качества и отношения, т. е. через объективные законы, и этими последними ощущение определяется, как пространственно-временное содержание.

В интересах не энергетики, а теории познания свести эмпирические уравнения строения факторов энергии к одним пространственным конфигурациям энергии. Но как бы ни шло навстречу этому интересу развитие естествознания, в работе последнего все яснее и яснее выступает мысль, что последнее единичное, конкретное содержание природы не есть чувственная данность: оно обладает объективным значением только, поскольку оно определяется общими законами. В успешной выработке и выяснении таких общих принципов мы усматриваем теоретикопознавательное значение современной энергетики.

Ближайшая и до известной степени важнейшая задача нашего сознательного познания природы заключается в том, чтобы предвидеть плодотворные будущие открытия и в согласии с этим регулировать наши действия в настоящем. Для решения этой задачи познания мы исходим прежде всего из данных опыта, уже имеющихся в наличности, полученных случайными наблюдениями, либо намеренно и сознательно устроенными опытами. Метод же, которым мы всегда пользуемся, когда выводим будущее из прошлого, чтобы осуществить это будущее, заключается в следующем: мы создаем себе внутренние образы или символы внешних предметов и создаем мы их такими, чтоб логически необходимые последствия этих образов были всегда образами естественно необходимых последствий изображенных в них предметов. Для того, чтобы исполнение этого требования было вообще возможно, должно существовать известное согласие между природой и нашим духом. Из опыта мы знаем, что требование это вообще осуществимо и что такое согласие, следовательно, на самом деле существует. аз нам удалось из накопленного до сих пор опыта вывести образы требуемого характера, то мы можем уже из них, как из моделей, в короткое время вывести те последствия, которые наступят во внешнем мире лишь гораздо позже, без нашего содействия или как последствия собственного нашего вмешательства в ход вещей; так, мы можем предварять факты и решения наши в настоящем соображать с достигнутым нами познанием. – Образы, о которых мы говорим, суть наши представления о вещах; они имеют одно общее с вещами существенное свойство, которое заключается в исполнении названного требования, но для исполнимости этого требования вовсе не необходимо, чтобы они имели еще что-нибудь общее с вещами. В действительности мы и не знаем и у нас нет никаких средств узнать, имеют ли наши представления о вещах еще что-нибудь общее с последними, кроме того одного основного свойства.

Требование, чтобы последствия образов были опять образами последствий, не дает еще однозначного определения тех образов, которые мы создаем себе о вещах. Возможны различные образы одних и тех же предметов и они могут различаться между собой в различных направлениях. Неотъемлемыми мы должны заранее признать такие образы, которые носят уже в себе противоречие против законов нашего мышления; таким образом первое наше требование сводится к тому, чтобы все наши образы были логически допустимы. Неправильными мы называем допустимые образы тогда, когда существенные отношения их противоречат отношениям внешних вещей, т. е. когда они не удовлетворяют упомянутому уже выше первому основному требованию. Мы требуем, поэтому, во-вторых, чтоб наши образы были правильны. Но два допустимых и правильных образа одних и тех же внешних предметов могут различаться еще между собой с точки зрения целесообразности. Из двух образов одного и того же предмета более целесообразным будет тот, который будет отражать больше существенных отношений предмета, который будет, как мы хотели бы сказать, более ясным. При равной ясности будет более целесообразным тот из двух образов, который рядом с существенными чертами содержит меньшее число излишних и пустых отношений, т. е. образ более простой. Совершенно избегнуть пустых отношений невозможно: они потому уже нераздельны от образов, что ведь это только образы и к тому же образы нашего особого духа и потому не могут не зависеть также от специальных особенностей его работы созидания этих образов.