Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 14

Можно, разумеется, усомниться в том, является ли, действительно, это «ясное уразумение» сторонников этики успеха углублением натурализма или натурализм скорее стал более плоским, если бы дал такое применение своим принципам. Сущность обоих направлений все же остается одним и тем же: кто нарушает общие биологические правила или – что одно и то же – моральные заповеди, того постигают весьма тяжкие бедствия. Кто же соблюдает моральные заповеди, т. е. приспособляется к общим биологическим правилам, тому очень хорошо живется. Общераспространенная народная мудрость: «не делай другому того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе» и глубокие пифические изречения этики успеха в последнем счете совпадают.

Мы не станем, однако, заниматься здесь критикой ценности отдельных тенденций. Попытаемся сначала еще больше разобраться в теории этики успеха. Сначала она пытается собрать всевозможные биологические правила такого рода, и затем дать им этическую оценку под именем обычая: жизнь создала обычай, указывающей на требования, которые она ставит отдельному лицу. Следует поэтому a priori ожидать, что обычай должен иметь величайшее значение для жизни: ведь он представляет собой самую общую форму социальной жизни человечества и потому является важным предметом изучения этики, которая ставит себе задачей изучение приспособленности форм жизни к человеческой жизни.

Множество отдельных индивидов, рассуждает эта теория, несмотря на это множество, все же до известной степени равны между собой как с точки зрения своей природы, так и с точки зрения внешних условий жизни. И именно поэтому существует и равенство условий полезного для них устроения жизни. Отсюда с необходимостью вытекают обычаи различных общественных групп. И именно в обычаях отдельный индивид находит направляющую нить для своего поведения; в них дано также общее этическое правило. Так этика успеха догматически отожествляет обычай с нравственностью, возводит его даже в принцип морали, изучает в деталях жизнь, согласно всеуравнивающим обычаям, как жизнь нравственную.

Принимаются также в расчет известные индивидуальные биологические группировки людей. Принимаются во внимание различия народов и рас, стран, климата, географического положения, как и различные ступени исторического развития народов. И при помощи понятия приспособления все эти факторы находят приложения к понятию обычая и тем самым становится очевидной возможность модификации этого понятия: в своем генетическом развитии обычаи зависят как от внешних условий жизни, так и от человеческой природы, которая именно в этих обычаях приспособляется к окружающей среде. Обычаи, таким образом, развиваются как естественные продукты вполне определенных исторических условий и приспособления к среде. В таком случае отдельные и частные обычаи и – что для этики успеха одно и то же – нравственные ценности сами с необходимостью признаются изменчивыми в отдельности и частности. Но обычай вообще сохраняет свое принципиальное значение, жизнь по обычаям, сохраняет значение нравственной жизни, понятие обычая – значение нравственного установления. И не только обычай вообще надолго сохраняет свое принципиальное значение, но и некоторые модификации его совершенно общего характера надолго сохраняют свое значение, не изменяясь в своей общности. Ибо – аргументируют далее – при всей и всяческой изменчивости все же существует известное постоянство самых общих условий, жизни во все времена и для всех народов и вскрытие этих условий есть самая важная задача этой этики. В них она, вместе с тем, усматривает самые важные постоянные этические правила всякого здорового и полезного развития жизни вообще. И она ставит себе задачей проследить эти самые общие правила с наивозможной полнотой. Она может проследить даже их модификации, чтобы изучить их значение не только для всей жизни тех человеческих групп, которые находятся под влиянием этих модификаций, но и для человеческой жизни вообще. Так, именно с этой точки зрения, этика успеха оказывается истинным учением, как жить, каким она хочет быть. Она может давать людям самые мудрые советы, как жить, может указывать самые мудрые приемы для полезного усовершенствована жизни. Она охотно дает советы и указания насчет пьянства и курения табаку, о том, сколько надо спать и сколько бодрствовать, как работать и как отдыхать, где проводить лето и в каком обществе вращаться, по вопросам кораблестроения и железнодорожного хозяйства, политики и биржи. А так как такие правила, число которых может быть доведено до бесконечности, вместе с тем являются общими естественными законами человечества, то именно поэтому они приводят к единственной и деятельной жизни «согласно природе». В них дана средняя формула жизни вообще – антропологически-нормальное. И именно поэтому они в своей общей форме являются обязательными не для того или другого отдельного человека, а для всего человечества вообще; и они не только обязательны с точки зрения этической, но вместе с тем определяют с точки зрения антропологической всю естественную историю человечества.

Ибо полное собрание таких правил учит нас специально и прежде всего понимать крупные – а в настоящее время особенно мощные – экономические организации масс. Экономические интересы являются единственными интересами не только для более или менее значительной части современного человечества. И для биологически-антропологической этики они прежде всего тождественны с этическими интересами. Высокого значения формами общего строения жизни, важными условиями жизни они являются, без всякого сомнения; и этого одного уже достаточно, чтобы признать их предметом видения такой этики. Кроме того, они находятся в самом тесном взаимодействии с общими обычаями, ими определяются и действуют на них определяющим образом. Жизнь отдельного человека оказывается в необходимой связи с ними с самого, уже только тем, что она есть, начала. Коренная проблема этики может быть выражена, таким образом, в следующем вопросе: какой характер этой естественной связи является наиболее приспособленным к жизни индивида, как и всего человечества? Самую надежную путеводную нить для решения этого вопроса дает этике уже биология. Последняя рассматривает единичное и однократное исключительно как некоторое колебание около общего среднего уровня жизни рода – абстракция, с ее точки зрения вполне основательная. Оно входит просто, как один экземпляр, в общее понятие рода. Так как для этики, определяемой биологией, жизнь является самоцелью, имея собственную свою ценность, и так как она считает ее наиболее обеспеченной тогда, когда отдельные интересы – а других она и не знает – растворяются в общих, легко и без всяких коллизий подчиняются общему целому, то она легко находит общую путеводную нить для индивида в его отношениях к великим организациям человечества. Индивид теперь сейчас же знает, как ему лучше поступать: частные его интересы не должны противоречить интересам общества, а должны ими покрываться, а потому и не могут более быть частными интересами. В таком случае он является полезным экземпляром рода, может назвать любовь к себе самому любовью к ближнему, и живется ему тогда хорошо.