Джеймс Баррат - Последнее изобретение человечества

В наше время до 70 % всех сделок с акциями на Уолл-стрит осуществляются примерно 80 компьютеризированными системами высокочастотного трейдинга (HFT). Речь идет примерно о миллиарде акций в день. Трейдинговые алгоритмы и компьютеры, на которых они работают, принадлежат банкам, хедж-фондам и фирмам, существующим исключительно для высокочастотного трейдинга. Смысл HFT — получать прибыль от возможностей, возникающих буквально на доли секунды (к примеру, когда меняется цена на одни ценные бумаги, а другие цены, которые по идее должны быть ей эквивалентны, не успевают мгновенно поменяться), и использовать ежедневно множество подобных ситуаций.

В мае 2010 г. у Греции возникли проблемы с рефинансированием национального долга. Европейские страны, одалживавшие Греции деньги, опасались дефолта. Долговой кризис ослабил европейскую экономику и породил опасности для американского рынка. А причиной всего этого стал испуганный трейдер неизвестной брокерской компании, который одномоментно выставил на продажу фьючерсные контракты и инвестиционные фонды ETF, имеющие отношение к Европе, на $4,1 млрд.

После этой продажи стоимость фьючерсных контрактов типа E-Mini S&P 500 упала на 4 % за четыре минуты. Алгоритмы высокочастотного трейдинга уловили падение цены. Пытаясь удержать прибыль, они автоматически запустили распродажу, которая заняла несколько миллисекунд (самая быстрая на данный момент сделка заняла три миллисекунды — три тысячные доли секунды). В ответ на более низкую цену другие HFT автоматически начали покупать E-Mini S&P 500 и продавать другие ценные бумаги, чтобы получить деньги на их покупку. Прежде чем люди успели вмешаться, началась цепная реакция, в результате которой индекс Доу-Джонса упал на 1000 пунктов. На все про все ушло двадцать минут.

Перроу называет эту проблему «непостижимостью». Причиной нормальных аварий, как правило, являются взаимодействия, которые «не только неожиданны, но и непонятны в течение некоторого критически важного времени». Никто не предвидел, что события могут так подействовать друг на друга, поэтому никто вовремя не понял, что происходит.

Специалист по финансовым рискам Стив Охана признал существование проблемы. «Это новый риск, — сказал он. — Мы знаем, что многие алгоритмы взаимодействуют друг с другом, но не знаем, как именно. Мне кажется, мы слишком далеко зашли в компьютеризации финансов. Мы не в состоянии контролировать монстра, которого создали».

Этот монстр снова нанес удар 1 августа 2012 г.: из-за неудачного HFT-алгоритма инвестиционная фирма Knight Capital Partners потеряла за полчаса $440 млн.

На мой взгляд, в этих кризисах можно разглядеть элементы неизбежных ИИ-катастроф: чрезвычайно сложные, почти непознаваемые ИИ-системы, непредсказуемое взаимодействие с другими системами и более широкой информационно-технической средой и, наконец, ошибки, возникающие на фоне огромных вычислительных скоростей, делают вмешательство человека бессмысленным.

«Агент, стремящийся только к удовлетворению потребностей в эффективности, самосохранении и сборе ресурсов, действовал бы как одержимый социопат-параноик», — пишет Омохундро в книге «Природа самосовершенствующегося искусственного интеллекта». Очевидно, сосредоточенность исключительно на работе играет с ИИ плохую шутку и делает общение с ним достаточно неприятным. Робот, обладающий только перечисленными потребностями, был бы механическим Чингисханом; он стремился бы захватить все ресурсы Галактики, лишить конкурентов средств к существованию и уничтожить врагов, которые еще, по крайней мере, тысячу лет не представляли бы для него ни малейшей опасности. Но у нас осталась еще одна первичная потребность, которую следует добавить в это жуткое зелье: потребность в творчестве.

Под влиянием четвертой потребности ИИ изобретал бы новые способы более эффективного достижения целей или, скорее, избегания исходов, при которых его цели будут удовлетворяться не так оптимально, как могли бы. Потребность в творчестве означала бы меньшую предсказуемость системы (еще меньшую?!), потому что креативные идеи оригинальны. Чем умнее система, тем оригинальнее путь к цели и тем дальше он отстоит от всего, что мы могли бы себе представить. Потребность в творчестве помогала бы с максимальной отдачей использовать прочие потребности — эффективность, самосохранение и накопление ресурсов — и предлагала бы обходные пути в тех случаях, когда с удовлетворением потребностей возникают проблемы.

Представьте, к примеру, что основная цель вашего робота-шахматиста — выигрывать в шахматы у любого оппонента. Столкнувшись с другим шахматным роботом, он немедленно проникнет в его систему и снизит скорость работы процессора до черепашьей, что даст вашему роботу решительное преимущество. Вы восклицаете: «Погодите минутку, я ничего такого не имел в виду!» — и добавляете в своего робота программу, которая на уровне подзадачи запрещает ему вмешиваться в системы противников. Однако еще до следующей игры вы обнаруживаете, что ваш робот строит робота-помощника, который затем внедряется в систему противника! Если вы запретите ему строить роботов, он возьмет робота в аренду или наймет кого-нибудь! Без подробнейших ограничивающих инструкций сознающая себя, самосовершенствующаяся система, ориентированная на решение определенной задачи, дойдет на своем пути к цели до нелепых с нашей точки зрения крайностей.

Это лишь один пример проблемы непредвиденных последствий, связанной с ИИ, — проблемы настолько серьезной и вездесущей, что ее можно было бы, пожалуй, сравнить с «проблемой воды» в отношении к морским судам. Мощная ИИ-система, цель которой — обеспечить вашу защиту, может попросту запереть вас дома и никуда не выпускать. Если вы попросите счастья, она может подсоединить вас к системе искусственного жизнеобеспечения и все время стимулировать центры удовольствия в вашем мозгу. Если вы не обеспечите ИИ очень большой библиотекой приемлемых вариантов поведения или надежнейшим средством выбора предпочтительного для вас варианта, вам придется терпеть тот вариант, который он выберет сам. А поскольку ИИ — чрезвычайно сложная система, вы, возможно, никогда не сумеете понять ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в правильности своих представлений о ней. Чтобы понять, не собирается ли ваш снабженный ИИ робот привязать вас к кровати и засунуть электроды в уши, пытаясь обеспечить вам безопасность и счастье, может потребоваться еще один, более умный ИИ.

Существует еще один подход к проблемам первичных потребностей ИИ, причем такой, который предпочтительнее для позитивно настроенного Омохундро. Потребности дают возможности — двери, которые открываются перед человечеством и нашими мечтами. Если мы не хотим, чтобы наша планета, а со временем и Галактика, были населены исключительно эгоцентричными и бесконечно воспроизводящими себя сущностями с чингисхановским отношением к биологическим существам и друг к другу, то творцам ИИ следовало бы сформулировать цели, органично включающие в себя человеческие ценности. В списке пожеланий Омохундро можно найти, в частности, следующие пункты: «делать людей счастливыми», «сочинять красивую музыку», «развлекать других», «работать над сложной математикой» и «создавать возвышающие произведения искусства». А затем нужно будет отойти в сторону. С такими целями творческая потребность ИИ включится на полную мощность и откликнется прекрасными творениями, обогащающими нашу жизнь.