Виталий Ивашнев - Щепкин

Михаил Семенович принимал поздравления актеров, дирекции. А вот нелюбопытная московская «печать проморгала замечательный дебют» будущей славы Белокаменной. Но единодушие публики было столь высоким, что сомнений на этот счет ни у кого не было — успех полный и безоговорочный.

На другой день управляющий конторой Императорского театра направил московскому генерал-губернатору князю Дмитрию Владимировичу Голицыну следующее представление: «Отпущенный вечно на волю, дворовый человек Михайло Щепкин после дебюта, сделанного по воле вашего сиятельства на сцене Императорского Московского театра вчерашнего числа, в комедии «Г. Богатонов, или Провинциал в столице», ролью Богатонова и в комедии «Марфа и Угар» ролью Угара, поданным в контору сию прошением изъявил желанье на поступление в службу по Императорскому Московскому театру в числе актеров на общем основании, с жалованьем по 2500 рублей, на квартиру по 50 рублей в год и один ежегодно бенефис в зимнее время, с тем, чтобы выдать ему единовременно в первый только год без возврата 600 рублей на проезд его с семейством в Москву; затем он в продолжение трех лет останется в службе театра на вышеизъясненном положении и не будет требовать никакой прибавки ни к жалованью, ни к прочему содержанию».

Князь Голицын лично видел Щепкина в спектакле «Господин Богатонов…» и отозвался о его игре самым положительным образом, «находя приобретение сего отличного артиста весьма полезным для здешнего театра».

В творческой судьбе Михаила Семеновича Щепкина произошел крутой поворот — он вступил в труппу Императорского театра. Условия контракта, прямо скажем, были суровые и материального благополучия не сулили, но главная мечта актера осуществилась!

Согласно контракту, подписанному в Туле, Щепкину предстояло еще около полугода отработать у Штейна. Одновременно с зачислением в московскую труппу ему был предоставлен отпуск до марта 1823 года. Выступая в Туле, он несколько раз выезжал в столицу и играл в спектаклях, закрепляя свой успех и постепенно входя в труппу театра.

Помня о том, что ему в свое время помогал Петр Егорович Барсов, Щепкин вызвался походатайствовать о нем перед дирекцией Императорского театра. Артисту предоставили возможность выступить в двух спектаклях, но, к большому огорчению Щепкина, его ходатайство было отклонено, дирекция не разделила его высокой оценки игры Барсова. Да и сам претендент помог «зарубить» себя: держался «не по чину» независимо да еще и запросил непомерно высокое жалованье в четыре тысячи рублей…

Провинциальная страница в биографии Щепкина завершалась. Почти семнадцать лет работы на сценах Курска, Харькова, Полтавы, Тулы и других городов стали неплохой стартовой площадкой для нового творческого взлета. За это время он переиграл едва ли не все роли современного ему репертуара, совершенствуя свое мастерство от спектакля к спектаклю, обретая новый опыт, знания, свой стиль исполнения. «Щепкин не выбирал ролей, играл все, — писал Сергей Тимофеевич Аксаков о том периоде жизни артиста. — В «Железной маске» играл начиная с часового, дошел до маркиза Лювуа, в «Рекрутском наборе» переиграл все роли, кроме молодой девушки Варвары…» Это было время ученичества, первого признания таланта Щепкина и начала восхождения его к вершине известности и славы, которую он принесет отечественному театру.

Год 1823-й ознаменовался двумя внешне мало приметными, но далеко не рядовыми событиями в жизни отечественного театра — вступлением на столичную сцену Щепкина и рождением великого русского драматурга Александра Николаевича Островского. Удивительно, но по редкому стечению обстоятельств Михаил Семенович, приехав в Москву, поселился в Замоскворечье, почти по соседству с двухэтажным домом дьякона Никифора Максимова, отданным внаем коллежскому секретарю Николаю Федоровичу Островскому. Кто бы мог тогда подумать, что объявившийся в столице тридцатипятилетний драматический актер через два с лишним десятилетия станет разучивать роли в пьесах драматурга, появления которого на свет еще только ожидали взволнованные и счастливые родители. Но все именно так и произойдет…

Весенняя Москва встретила своих новых обитателей — Щепкина с женой и малолетними сыновьями Дмитрием и Николаем — колокольным звоном, сиянием на мартовском солнце золоченых куполов и первой оттепелью. Морозы еще ночью давали о себе знать, но весна уверенно стучала в окно.

До начала работы в театре оставалось несколько дней и они целиком ушли на устройство в доме купца М. С. Аралова, что за Москвой-рекой рядом с церковью Николая Чудотворца, в «Якимской части по Кисельному переулку» (ныне этот дом находится на углу Первого и Второго Голутвинских переулков). Не центр, конечно, зато оплата божеская за довольно вместительное жилье. Привыкший к провинциальному укладу, здесь он в первые годы столичной жизни чувствовал себя уютнее и спокойнее. «В доме и в жизни семьи Михаила Семеновича, — писала позднее его невестка Александра Владимировна, по рождению Станкевич, — сохранился тот быт, к которому он привык исстари в провинции».

Дом выбрал себе Михаил Семенович большой, в несколько просторных комнат. Вскоре здесь поселятся остальные члены многочисленного семейства, а пока же пустые комнаты обживали дети, радуясь раздолью для игр и веселых забав. В теплые солнечные дни невольно тянуло во двор — широкий, уютный, отгороженный от проезжей части высоким глухим забором с массивными деревянными воротами, за которыми открывалась величественная и живописная картина Московского Кремля. Приехали старшие дочери — Фекла и Александра, они быстро подружились со старшей дочерью хозяина дома и почти все дни проводили вместе, что сыграет важную роль впоследствии: хозяйство Аралова в скором времени придет в полный упадок и семье не на что будет существовать. Дом пойдет на уплату долгов. При переезде на новое место жительства Михаил Семенович возьмет с собой на воспитание Татьяну Аралову с благословения родителей, и девочка навсегда вошла в семью Щепкиных: училась вместе с его дочерями, помогала по хозяйству. Все в доме «любили ее, как родную», вспоминала Александра Владимировна, и она платила благодарностью за внимание к ней, «с замечательным терпением и добротой ухаживала за больными… Многие из членов семьи Михаила Семеновича жили и умерли на руках ее».

Но все это только будет. А пока… Щепкины ждали прибавления, Елена Дмитриевна была на сносях. Родилась девочка, но едва ее успели крестить, как пришлось оплакивать так рано оборвавшуюся жизнь.